Повесив душ на торчащий в стене гвоздь, она решительно шагнула под струю обжигающей ледяной прохлады.
– Ой, ой, ой! – взвизгнула Лена и быстро отпрянула назад.
Так начиналось каждое ее утро.
Бодрая, веселая, розовощекая, девушка выбежала из подъезда. На секунду остановившись, посмотрела по сторонам.
Старый дворик, маленький, окруженный со всех сторон домами, казался серым и неухоженным. Везде валялись груды мусора и битые кирпичи. Поломанные скамейки, вытоптанные цветники. Возле входа в парадное – перевернутый мусорный бак и рваный матрац.
Тяжело вздохнув, Лена посмотрела на дом, который был как минимум ровесником Октябрьской революции.
Непонятного цвета, с облупившейся на стенах штукатуркой, дом выглядел неухоженным и очень обветшавшим. Четыре этажа здания украшали пафосные античные колонны с обвалившимися вензелями. Все балконы дома были завалены хламом, давно утратившим свою первоначальную ценность.
Весь этот бедлам украшали гирлянды разноцветного белья, от которого до одури несло хлоркой. Из открытых окон слышались детские крики и озорная песня Аллы Пугачевой, стук посуды и грубая мужская брань. Дом жил своей полноценной жизнью.
Опустив голову, Лена с грустью вышла на улицу.
До начала работы оставалось достаточно времени. Можно было спокойно подумать над тем, как быть дальше. Потому что решать свои проблемы она давно уже научилась сама. Нет, родители ее не забывали. Все это время они настойчиво просили, чтобы она вернулась домой. Сначала они ждали, думали, что она испугается трудностей, попросит прощения и придет сама. Затем стали просить, а позже – угрожать. Но Лена была непреклонна. Хотя в глубине души ей все-таки было их жаль. Однако простить предательство, поломанную жизнь парня она не могла.
Палладин-младший тоже не раз давал о себе знать. Наверное, он все-таки ее любил. Скромно и как-то по-своему. Несколько раз Владимир приходил к ней в университет. Приглашал погулять, сходить в кафе. А недавно, уже под вечер, Палладин пришел в детский сад. Бледный, поникший, хмурый. Правда, с огромным букетом роз. Волнуясь, Владимир просил у нее прощения. Все время твердил, что он во всем виноват. Говорил, что он трус и подлец. Лена поняла – он все знал. Но ей теперь было все равно.
Так она и жила. Скромно, но достойно. Одиноко, но в любви. С радостью ходила на работу, иногда засиживаясь там до позднего вечера. Получала и отправляла письма. И ждала. Верно, преданно, терпеливо. И, что бы в ее жизни ни происходило, она все делала ради одного-единственного человека – Григория.
Задумавшись, Лена не заметила, как зашла в помещение детского садика. Начался новый трудовой день. Приходили и уходили родители. Раздевшись, в группу влетала счастливая детвора. Кто-то бежал к игрушкам, кто-то спешил обнять ее, кто-то взахлеб рассказывал историю о Бармалее и сказочной принцессе. Веселые крики перекрывал чей-то горький плач. Улыбнувшись, девушка побежала на кухню. Пора было начинать завтрак.
Расставив