Человек может связаться с существованием напрямую.
Ему не нужен посредник.
Более того, через посредника это сделать нельзя.
Это очень легко понять: вы не можете любить свою девушку, своего парня через посредника. Вы не можете кому-то сказать: «Я дам тебе десять долларов, теперь пойди и полюби от моего имени мою жену». Слуга не может это сделать, никто не может это сделать за вас – только вы сами. Слуга не может от вашего имени заниматься любовью, иначе богачи не утруждали бы себя этим непристойным занятием. У них достаточно слуг, достаточно денег, они могли бы просто поручать это своим слугам. Они могли бы найти самых лучших слуг – зачем себя этим утруждать? Но есть некоторые вещи, которые вам приходится делать самим. Слуга не может вместо вас есть, слуга не может вместо вас спать.
Как же священник, который всего-навсего слуга, будет выступать посредником между вами и существованием, или природой, или истиной, или богом? В недавнем послании римского папы миру это было признано грехом: попробовать установить прямой контакт с богом – грешно!
Вы должны связываться с богом через должным образом посвященного католического священника, все должно проходить через надлежащие каналы. Существует определенная бюрократия, иерархия, нельзя же так просто обойти епископа, священника, папу. Если вы так просто их обойдете и окажетесь прямо в Доме Божьем – это непозволительно, это грех.
Меня очень удивило, что этому поляку Папе Римскому хватило смелости назвать это грехом, сказать, что у человека нет права по рождению на контакт с существованием или с истиной, что и для этого ему необходимо надлежащее посредничество! А кто это надлежащее посредничество выбирает? Существует триста религий, и у каждой своя бюрократия, свои надлежащие каналы, и все они говорят, что все остальные двести девяносто девять религий фальшивы!
Но священники могут существовать только в том случае, если они сами сделают свое существование необходимым. Они совершенно не нужны, но они должны навязать вам себя как нечто неизбежное.
В данный момент Папа Римский снова в турне. Вчера я видел его фотографию, сделанную в какой-то католической стране. Он целовал землю. Средства массовой информации спросили его: «Что вы думаете о приеме?» Он ответил: «Прием был теплый, но не горячий».
Прием не оправдал его ожидания; он не доволен теплым приемом, он, должно быть, ожидал, что прием будет горячим. А когда он говорит «теплый», можно быть совершенно уверенными, что прием наверняка был довольно прохладным, – он изо всех сил пытается его преувеличить. Иначе теплый прием – это горячий. Чего же еще желать? Горячих хот-догов? Тогда он будет горячим? И теплого приема достаточно. Но я знаю, в чем проблема: он наверняка был прохладным или даже холодным.
В этом году этот человек собирается созвать синод, –