– Что ж, это хороший совет, – медленно ответила я, тщательно подбирая слова. Браслеты я хоть и сняла, но успела и сама запомнить, что благодарить нечисть нельзя. – Да только мне узнать надо, где Финиста найти…
Услышав имя, банник присел в испуге и руками закрылся, будто бы мертвая птица уже к нему в баню ломилась.
– Тише, тише, девка дурная! Кто ж тварей по имени зовет?! Накличешь еще!
– Правда?! Вот и отлично! Пусть сам ко мне летит, чтобы мне по тропам ноги не сбивать, его не искать! Все перья из хвоста выдеру!
– Дурная девка, ох, дурная. – Банник только головой качал, глядя на меня с жалостью. – Что ж ты с Ясным Соколом не поделила-то?
– Сестру, – лаконично ответила я.
Банник сел на полок, печально вздохнул.
– Вряд ли живой отыщешь. А если живой – то зачарованной, себя потерявшей. Не пытала бы ты зря судьбу.
– Пока есть возможность ее спасти, я не могу не попробовать. Иначе себе не прощу.
– Бедная дурная девка, прямо в пасть к смерти лезешь. На серебряную княгиню не надейся, не знает ничего она, а если знает – не скажет. Лучше беги с рассветом прочь, как я велел, да ищи путь к старшей сестрице, золотой царице. Сила-то у нее своя, не заемная, нет ей резона худые дела творить.
– Значит, буду искать ее, – благодарно кивнула. – Тебе чистой воды оставить, дедушка?
– И веничек, веничек дубовый, – тут же засуетился банник, отбросив грусть-тоску. Я налила ему в бадью чистой воды, положила рядом веник. Уже уходя добавила пара.
Волк по-прежнему сидел в предбаннике носом в стенку, только уши торчком стояли, явно пытаясь наш разговор с банником подслушать. Я неторопливо оделась, сдерживая нервное напряжение и желание тут же выложить волку все, что узнала.
Во дворе нас уже ждала девочка-служанка, она зябко куталась в платок и тревожно посматривала на темнеющее небо.
– Ох, как вовремя ты, госпожа чародейка, намылась-то! После первой звезды за стенами лучше не задерживаться, небезопасно!
Она так стремилась вернуться в дом, к свету и теплу, что и я не стала медлить. Тем более после парной осенняя прохлада быстро пробрала меня до костей. На кухне кроме моей провожатой суетилась высокая статная женщина, неполная, но крепко сбитая и массивная. Длинные седые волосы, заплетенные в косу, были уложены короной вокруг головы. Морщинистые щеки раскраснелись от жара печи, на руках белела налипшая мука.
Приветливо мне улыбнувшись, кухарка пошуровала ухватом в печи и достала чугунок с пшенной кашей. В щербатую кружку мне действительно налили вина, немало меня удивив таким сочетанием. Быстро оглядев полки, я сразу заметила бутыль, которую упоминал банник, – ее даже не посчитали нужным спрятать. Ну да, откуда же гостье знать, что по бутылкам-то разлито?
Каша