Я легла под куст и свернулась калачиком, наконец позволяя себе отключиться.
Хватит, навоевалась.
Очнулась я уже гораздо позже.
В своей комнате, в своей кровати. И рядом с мамой, которая сидела рядом в высоком кресле, нe сводя с меня глаз. Судя по нездоровой бледности на лице и усталости во взгляде, сидела матушка не просто так, а приводила неразумную дочь в чувство, использовав значительную часть собственных сил.
Тут же проснулось вина.
– Добрый… – я мельком взглянула на окно и тут же сориентировалась, – вечер.
– Как себя чувствуешь? – спросила матушка обманчиво ласковым тоном, который не предвещал ничего хорошего.
– Спасибо, уже лучше. Можно мне воды?
В горле страшно пересохло, и я никак не могла отделаться от вкуса пепла на губах и горечи во рту, которые вновь и вновь возвращали меня назад к трещине.
Она подала стакан, который я быстро осушила и счастливо вздохнула.
«Так намного лучше!»
Снова покосилась на маму, не зная, с чего начать и с каких извинений. Да и нужны ли они сейчас?
Поэтому я решила немного потянуть время. Осторожно приподнялась и неловко поправила многочисленные подушки, сооружая небольшую горку. На неё-то я и облокотилась, готовясь встретить материнскую истерику. А в том, что она будет, сомнений уже не оставалось.
– Ну что? Довольна?
«Началось!»
– Мама…
– Ты хоть понимаешь, как рисковала, Айрин!
– Понимаю.
– Здесь этот… Хоторн и его свора.
Мама не произнесла, а будто выплюнула имя моего мужа.
– Знаю, я его видела, – тут же сообщила я.
Кажется, от этой информации стало только хуже.
– Видела? – просипела матушка и побледнела еще больше, отчего под глазами отчетливо выступили круги и некрасиво выделились складки у губ, добавляя ей десяток лишних лет. – Ты его видела? А он тебя?
– И он меня, но не переживай, всё хорошо, – попыталась утешить её я.
Но сделала это так неуклюже и неумело, что самой стало неприятно.
– Хорошо? Как это может быть хорошо? Айрин, ты хоть представляешь, что натворила?!
Голос матушки поднялся до таких высот, что я невольно вздрогнула и сморщилась от головной боли.
– Ничего я не натворила. Просто выполняла свой долг.
– Долг каждой девушки из рода Монрей – чтить традиции предков, выполнять наказы старших и не лезть туда, куда не просят! – произнесла она резко.
– Я не могла иначе. Трещина…
– Её ликвидировали бы и без твоего участия, – оборвала меня матушка. – Своей выходкой ты загубила всё.
– Ничего я не загубила, – пробормотала в ответ, потирая ноющие от боли виски. – Хоторн меня не узнал. Я в шлеме и доспехах, кроме того, там был Питер. Он помог. Так что Хоторн не знает, что это была я.
Радоваться матушка не спешила, лишь сильнее поджала губы:
– Ты в этом уверена?
– Да, для него я Кай Монрей.
– Кай?