– Эй, – достучалась до его сознания откуда-то издалека вторая девушка, – а мне представиться можно?
– Давай, – очнулся Борис, все еще пребывая в необыкновенно приподнятом состоянии духа.
– Я Жадова, Ирина Васильевна, окончила консерваторию по классу фортепиано; работала в музыкальной школе, в Самарской области. Тоже, как бы это сказать…
– Одинокая, и без всяких шансов, – подсказал Борис, и смутился от собственной резкости.
А Ирина не обиделась, кивнула:
– Какие уж шансы в пятьдесят четыре года.
– Ну сейчас тебе я бы больше восемнадцать не дал, – гораздо мягче польстил ей Левин, – наверное от женихов отбоя нет?
– Здесь с этим строго, – не согласилась девушка.
– И как же вы, такие красивые, тут оказались?
– Я, – пожала плечами Светлана, – до земли не долетела. Оказалась прямо перед дверьми этой комнаты. А когда услышала, как меня зовут – по здешнему имени, вошла в открывшуюся дверь. Так что вы первые, кого я здесь увидела.
– Аналогично, – кивнула ее новая подруга.
– Ну тогда, – замер на мгновенье Борис, размышляя, какой из своих двух, даже трех натур отдать сейчас предпочтение; русская пересилила, – не отметить ли нам это событие бокалом подогретого вина, да под мировую закусь. Пробовали когда-нибудь паштет из соловьиных языков; а омара со спаржей?
– А ты? – засмеялась, еще раз обдав парня теплым облаком благожелательного тепла, Света Кузьмина, она же Ливия, дочь Сципиона.
– А как же, – важно кивнул Левин, и тут же, не выдержав, прыснул, – только что.
– Ты еще скажи, что мы тебе помешали, – присоединилась к их веселью Ирина, подхватывая Кузьмину под локоть.
Марк Туллий оглядел критичным взглядом стол; все было как в лучших домах… тьфу ты – Лондон-то, наверное, еще не построен; Рима, конечно. Впрочем его дом в Падуе немногим римским уступит…
Девушки, несмотря на внешнюю хрупкость, аппетитом обладали отменным. Может они тоже опасались, что этот сон кончится, и придется вернуться к блюдам, приготовленным собственными руками из продуктов, закупленных в «Дикси» про запас? Да и Левин не отставал от них, хотя успел нахвататься изысканных яств до прихода гостий. Римские патриции с душами и здоровыми аппетитами русских, казалось перепробовали все на столе; чужая память услужливо подсказывала: эти устрицы из южной Италии, целиковый журавль из Греции, рябчики (есть ли в них все же кости?) из Малой Азии… Лед в новых бокалах с вином из собственных ледников, так же, как из собственных угодий вон та огромная курица с хрусткой корочкой, размерами превышающая крупного гуся.
Блюда все прибывали и прибывали; парень уже не замечал, откуда выныривали ловкие руки структора… может таких подавальщиков было несколько? Или это вроде бы слабенькое вино заставляет кружиться голову; точно – вино, и нежный смех Светы Кузьминой – такой родной, словно