Сначала угол, куда меня загнал Он. Десять лет жизни. От встречи до встречи, от взгляда до взгляда, от шепота до шепота.
– Покойся с миром! – с остервенением мазнула я стык между стенами.
– Не вздумай высовываться! – еще раз провела валиком.
– Не нравится? – плеснула краской прямо из банки.
– А мне, думаешь, нравилось? До отупения смотреть на телефон, выскакивать на лестничную площадку при звуках лифта, выжимать из себя последние капли терпения, чтобы понять, принять, поверить. Поверить в то, что ты защитишь кандидатскую, и мы будем вместе. Нет, не сразу, немного погодя, когда подрастет твой сын и поймет, почему ты ушел к другой женщине. То есть ко мне. Мучительно стараться понять, почему ты не можешь сделать выбор. И принимать тебя таким, какой есть. Растерянным, испуганным, малодушным. Находить аргументы «за» на твои «против» и, наоборот – «против» на «за». Постоянно напрягаться, думать, как тебя не обидеть, утешить, согреть, приласкать. Кем для тебя была я? Любовницей, подругой, не женой? Тебе так нравилось? Еще имел совесть размышлять на тему остроты впечатлений и свежести чувств. Мол, если бы были женаты, не было бы такой страсти. Да у тебя ее и так не было! Наше нелегальное сосуществование придавало тебе уверенности в себе. А мне – постоянный страх. За себя. За тебя. За нас. «Нас» не получилось. Распалось на составные части – тебя и меня. Жаль потерянного времени, лопнувших от напряжения нервов. Слова. Слова. Слова. Все ушло в слова.
Теперь у меня есть силы. Не знаю почему, но они появились именно в тот момент, когда ты мне сообщил, что не можешь оставить свою жену. И попросил прощения за то, что на это решение у тебя ушло 10 лет. Когда мои ладони выскользнули из твоих рук, я выпрямила плечи, подняла вверх голову и увидела небо. Манящее в неизвестное, не важно, к каким событиям, будущее. Но это было движение вперед. К жизни без тебя.
Толстый слой яркой краски не оставил просвета для бледной, немощной, отливающей совсем недавно холодным цветом. Обида была загнана в угол.
Большой круг в центре стены – для моего шефа. Прикинула на глаз – не поместится. Радиус в два метра надо увеличить еще настолько же. Прикусила от удовольствия губу и легким взмахом кисти художника увеличила пространство. Теперь в самый раз: под самым потолком – место для пустой головы. Ниже – хранилище для его тела – бесформенный кусок из жира и мяса, перекатывающегося, как желе на блюдце. Ноги рисую двумя огурцами. Две капли краски для глаз и несколько мазков для всегда раскрытого рта. Осталось передать его главную черту – алчность. Щедро смазываю холст на уровне кисти рук так, чтобы они походили на строительные лопаты. Вышло вполне правдоподобно. Даже оглянулась в поисках натуры, чтобы сравнить копию с оригиналом. Никого не было. Портрет заиграл яркими красками, мокрые еще точки