– Может и мой, – мрачно ответил он, – Отто фамилия редкая… В тридцатые годы много наших сменили фамилию… У деда были два брата. Так они собрались и решили, старший станет Пушкиным, средний – Лермонтовым. Моему деду предложили стать Гоголем. А ему фамилия не понравилась… Был, говорит, Отто, Отто и останусь.
– Вот и отвечай теперь за оттохондроз Кабулиной, – пошутил я.
– Да, Михалыч, – внезапно поддержала меня Кабулина то ли в шутку, то ли всерьез, – Твои предки выдумали болезнь, вот и помоги вылечиться.
– Обязательно, – буркнул Отто.
Недели две Кабулина ежедневно задерживалась в поликлинике. И всякий раз едва она входила в комнату, кто-то из присутствующих непременно спрашивал:
– Кабулина. Ну, как твой оттохондроз?
– Все также, – устало отвечала Кабулина, – Михалыч обещал помочь, но уже забыл о своем обещании, – иногда добавляла она под дружный смех сотрудников.
– Михалыч, помоги Кабулиной, – всякий раз просил Мокшин. К моему удивлению пару раз с такой же просьбой выступил сам Гурьев.
Мне эта шутка давно надоела. Поглощенный работой, я не включался в длительные обсуждения медицинской проблемы Кабулиной, затеваемые сотрудниками группы, скучающими от безделья. Как ни странно, «оттохондроз» неожиданно обрушился на мою голову в виде бурного начальственного гнева самого Мазо.
– Зарецкий! Вам не надоело издеваться над Отто? – грозно спросил он, вызвав в коридор.
– Не понял, Анатолий Семенович, – искренне удивился я.
– Ваша шутка с оттохондрозом уже давно выводит его из себя.
– А я здесь причем?.. Меня ваши шуточки тоже выводят из себя. Я же не бегаю жаловаться Бродскому.
– Как причем? Вы же культурный человек, Зарецкий. Это невежественная Кабулина и такие же Мокшин и Гурьев могут не знать правильное название болезни. Но вы же, надеюсь, знаете?
– Остеохондроз, – машинально ответил я, – Ну и при чем здесь я и Отто? Каким это образом я над ним издеваюсь?
– А почему вы не остановите эту вакханалию невежества в группе?
– Я-я-я?! – выразил искреннее удивление, – Да мне это до лампочки, Анатолий Семенович. Я от блокнота головы не могу поднять, а люди от скуки развлекаются. Что Отто сам за себя постоять не может?
– Александр Михайлович скромный человек. Ты должен был урезонить всех, – высказал свое мнение Мазо.
– Отто скромный? Что-то не заметил… К тому же я не Гурьев, чтобы урезонивать группу. Почему вы со мной говорите, а не с ним? Заодно бы просветили.
– Гурьев такой же болван как Мокшин, Кабулина и все прочие.
– Зачем же тогда вы его тащите в начальники, если такого о нем мнения? Не логично, Анатолий Семенович.
– Тащу, не значит, сделаю, – загадал загадку Мазо, заставив надолго задуматься над стойким «оттохондрозом» юридически не существующей группы Гурьева…
– Прошу внимания, – обратился