Следующими «сели» батарейки в петличном микрофоне, и мне пришлось бегать по глухой деревне – искать магазин, где их можно купить. Таковой, как выяснилось, имелся только в соседнем селе, а для того, чтобы закончить съёмку в этом месте, аккумуляторы пришлось прежестоко кусать, прямо на глазах у изумлённой публики. Ну хоть с этим Ёж справился – челюсть у него оказалась крепкая и батарейки какое-то время ещё поработали.
В общем, несмотря на все казусы, съёмка была произведена, а фильм смонтирован. Причём – в указанные сроки.
– А ведь неплохо вышло! – обрадовалась Алина Кунштюк – Главе, думаю, понравится.
Тут-то я и воспользовался удобным моментом, чтобы вернуться к предыдущему вопросу. Мол, ситуации, подобные этой, могут возникать периодически, поэтому ещё один сотрудник, да ещё и столь смышлёный, и оперативный, нам не помешает.
– Хрен с тобой, пусть будет Ёжик! Только платить ему нечем! Деньги будешь искать сам.
Я почесал репу. И нашёл. Начал ежемесячно выписывать премии всем сотрудникам, которые, при выдаче, тут же у них отбирал и передавал Лапсердаку.
– А зачем так сложно? – удивился тот – Ты же директор! Сам можешь назначить зарплату и себе и сотрудникам, какую хочешь!
Тут я серьёзно усомнился в его умственных способностях. События же последующих нескольких месяцев заставили и вовсе жестоко в нём разочароваться.
Сначала мне очень не понравилась его привычка заходить в магазины (любые) с пустыми карманами, а выходить – с полными, не копейки при этом не заплатив. Такой вот оказался виртуоз. Я потребовал от Ёжика прекратить эту порочную практику. Он пообещал, и стал ходить в магазины в одиночку.
Потом выяснилось, что из-за большой физической силы и категорического неумения её соразмерять этот тип жёстко перекручивает вентили на всех наших штативах, а также других приборах, где есть вертящиеся детали. Отчего те начали очень быстро изнашиваться. Разговоры не помогали, Лапсердак обещал быть аккуратнее, но лучше не становилось. В конце концов пришлось выделить ему отдельный штатив, чтобы доламывал, который к концу его телекарьеры превратился в совершеннейший хлам.
С наступлением же распутицы оказалось, что у Ёжика весьма специфические представления о чистоте и гигиене. Попахивало от него, пусть и не так сильно, и раньше, теперь же его и вовсе можно было переименовывать в Хорька. Мало того, что он не особо часто мылся, так ещё и не видел смысла вытирать ноги при входе в телекомпанию. Однажды умудрился нанести в студию на своих «говнодавах» такие ломти грязи, что выметать и вымывать их потом пришлось несколько недель. Это при том, что располагалась наша телекомпания на втором этаже!
Ну, и в довершение всего Лапсердак заразился от Димы и Пети самой страшной болезнью – ленью. Сообразив, в конце концов,