Он тяжело, засиженно встал, положил удилище на плечо, взял банку и поднялся на берег. Градька пошел за ним следом.
– Дина! – кричал Максим, – Дина, постой! Не уходи. Нет, ты представляешь, опять ушла, сорвала крючок и ушла. Килограмм на… ну, очень большая. Но ты не расстраивайся, вечером я ее поймаю. Так, что у нас на завтрак? Проголодался, как… рыба. Именно! Я проголодался, как рыба!
При этом он посмотрел на руки и брезгливо потряс их.
– Слизь какая-то, гадость. Дина, дай полотенце! Чего это у меня меж пальцев? Слизь какая-то… Дина!
Дина между тем отступала и отступала, потом развернулась и побежала к избе. Было слышно как в зимовке захлопнулась дверь.
– Сейчас принесет, – сказал Максим и сел на камень возле костра. – Садись, Градислав, садитесь. Сейчас она принесет.
Он обтер о штаны каждый палец.
– Пальцы чего-то слипаются. Неприятно. А у вас как сегодня улов?
– Да так, – сказал Градька, садясь на землю. – Средне.
– Вам надо было сразу идти ко мне, на мое место.
Максим растопыривал перед самым носом и снова сводил воедино сухие грязные пальцы. Потом закатал рукав.
– Ага! – и поддел что-то воображаемое ногтем. Отлепил, внимательно посмотрел на просвет, шевеля губами, словно считая кольца на чешуе. Потом, удовлетворенный, прилепил «чешую» обратно, спустил рукав и снова обтер о штаны каждый палец.
– Человек, Градислав, как вы знаете, вышел из воды… Его кровь, как вы знаете…
И говорил минут пять без перерыва.
– Его облик… —
И еще пять минут. «Морфология его тела… жабры… боковая линия… плавательный пузырь…»
– Погоди, Максим, послушай меня, – несколько раз пытался прервать его Градька, но тот ничего не слышал.
Градька встал и сделал шаг в сторону, потом другой, потом быстро добежал избы, постучал в оконный переплет. Дина выглянула на миг, прижимаясь щекой к стеклу. Наконец, осторожно открыла дверь:
– Он там?
– Возьми какую-нибудь тряпку, и как подойдешь, подай ему в руки. Только будь как ни в чем ни бывало, естественной. Разговаривай и со всем соглашайся.
– Что с ним? Он что, он правда сошел?
Градька почесал бороду.
– Не обращай внимания. Ходи, будто ничего не случилось. И постарайся что-нибудь приготовить. Лес уже спускается по вырубке. К вечеру может быть у реки. Надо поплотнее поесть. У меня все готово.
– Есть мясо, но оно все протухло. Есть вобла…
– Ладно. Я сейчас пробегусь с ружьем.
– Только не уходи.
– Я близко.
Максим все также сидел на своем валуне и говорил, обращаясь к устойчивым язычкам огня.
– … и, наконец, последнюю точку в их жизненном цикле ставит мужчина. Когда он польет икру своими молоками, их пара обречена и медленно погибнет. Обезображенные тела катятся вниз по реке, но лишь человеческой молоди через какое-то время вновь удается