Небо опустилось на землю, и я увидел отдельно стоящие деревья на мелколесье, за ними поросший кустами холм или какую-то насыпь, за которой начинался лес. Внезапно лязг прекратился, а грохот стал тише. «Семенов, давай наводи скорее, вон он у дуба», – услышал я хриплый голос командира экипажа из переговорного устройства. На секунду я оторвался от окуляра прицельного приспособления самоходного артиллерийского орудия, только на мгновение, чтобы вытереть рукавом грязного танкистского комбинезона выступивший на лбу холодный пот. Руки потянулись к поворотным механизмам маховиков управления орудием и автоматически закрутили их. Через двадцать секунд орудие смотрело прямиком на черное дупло долговременной огневой точки противника. Расстояние до цели 150 метров. Только сейчас фрицы очухались и стали стрелять из пулемета. А ведь у них наверняка и противотанковая пушка есть. «Огонь!» – раздалась команда командира самоходки. Я нажал на спуск: 46-килограммовая фугасная граната калибра 152 мм устремилась к ДОТу. Попадание получилось ювелирным. Прямо в гнездо пулеметчика. Глядя, как выстрел в пух и прах разнес ДОТ, я испытал необычайную эйфорию, которая внезапно сменилась ужасом. Взрыв сорвал маскировочные ветви со стоящего в засаде неподалеку от остатков ДОТа «Тигра». Тяжелый танк поворачивал башню, заканчивая прицеливание. Я понял, это конец. Командир поносил заряжающего последними словами, требуя быстрее зарядить орудие. Но в наполненном ядовитыми газами боевом отделении это было непросто. Максимальная скорострельность нашего «Зверобоя» – два выстрела в минуту. В то время как, по слухам, неподвижный «Тигр» делал по четыре-пять выстрелов в минуту 88-миллиметровым снарядом, пробивающим лобовую броню всех советских танков и самоходок. «Тигр» выстрелил. Снаряд попал в передний каток гусеницы, обездвижив экипаж. Теперь он может обойти нас и расстрелять сбоку. Но, видимо, фрицы решили не париться, «Тигр» стоял на месте. Заряжающий закончил свое дело, я навел орудие и, не дожидаясь команды командира, который истерично вызывал по радио помощь, нажал на спуск. «Тигр» выстрелил почти одновременно. Последнее, что я видел, – приближающийся снаряд.
7
История Хазина была похожа на воспоминание ветерана или произведение писателя. Однако сам он не производил впечатления человека, способного придумать нечто фантастическое, тем более в таких дьявольских подробностях.
– Далее они погружали меня во множество прошлых жизней, и всякий раз я испытывал нестерпимый ужас, – продолжил свой рассказ Хазин. Я уже собирался отказаться, когда Бутаков, в очередной раз погрузив меня в транс, неожиданно сказал: «Время 21.00, 17 марта. Ты сидишь перед телевизором и смотришь вечерний выпуск новостей,