Кроме того, прямо в доме, где он жил, ему повезло найти замечательного и верного союзника – Элизабет Любен, младшую дочь хозяйки. Она была заметно старше него. Однако они сразу подружились. Элизабет Любен была умна, добра и энергична, и ей нужно было куда-то приложить свои силы. Такой храбрый, такой веселый и такой бедный молодой человек, в один прекрасный день появившийся в доме ее матери, казалось, был послан самой судьбой. А он, снова вынужденный начинать все сначала в незнакомом городе, без поддержки семьи и без денег, как иначе он мог ответить на ее преданность и самоотверженность? Только нежностью и благодарностью.
Вообще-то Керстен проявлял весьма активный интерес к противоположному полу. В девушках и женщинах, которые ему нравились, он видел типажи, в изобилии населявшие страницы так любимых им русских и немецких сентиментальных романов. Для него они были ангелами, поэтическими видениями. Он вел себя со старомодной учтивостью, окружая дам восхищенным вниманием. Такое поведение совсем не сочеталось с его цветущим видом, преждевременной полнотой и благодушным выражением лица. Но девушки и женщины были ему рады. Он имел успех. Был ли этот успех платоническим? Трудно поверить… Любовь к хорошей кухне вряд ли была единственной формой чувственности, доступной Керстену.
Но отношения с Элизабет Любен никогда не выходили за рамки чистой и невинной дружбы. Возможно, что эта сдержанность была вызвана существенной разницей в возрасте, но похоже, что причина была гораздо глубже, и оба они прекрасно ее осознавали. Взаимная привязанность между Феликсом Керстеном и Элизабет Любен была столь редкой, столь драгоценной, что они, повинуясь безотчетному инстинкту, не стали подвергать ее риску, которому ее могли подвергнуть чувства иной природы. Это было верным решением. Они дружат до сих пор, вот уже почти сорок лет. Превратности судьбы, изменения финансового положения и семейной ситуации, всеевропейская трагедия, пять ужасных лет войны – все это только укрепило духовный союз, возникший в 1922 году между девушкой из добропорядочной буржуазной семьи и нищим молодым студентом.
Их дружба зародилась очень естественно, без всякого внешнего повода, без какого бы то ни было накала страстей. Спокойно, постепенно – как нечто само собой разумеющееся. Элизабет Любен чинила, стирала и гладила белье и одежду Керстена. Затем Керстену понадобились новые ботинки, но купить их у него не было никакой возможности. Чтобы выручить его, Элизабет тайно (о чем он узнал сильно позже) продала доставшийся ей в наследство единственный крошечный бриллиант. Пока она чинила и штопала, Керстен поверял ей свои надежды и планы или просто занимался, сидя рядом с ней. Для него она стала и старшей сестрой, и матерью.
В то время в Берлине преподавал всемирно известный хирург профессор Бир. Хотя он и так был знаменит и осыпан всевозможными официальными почестями, его очень интересовали методы лечения, которые в