– Использованный пакетик? Серьезно, Адриан? – возмутилась она.
– Приходится экономить. Я же не знаю, когда вернусь домой, – ровным голосом сказал он. – Если бы я знал про шаттл, то попросил бы передать мне чай. Но мне ничего не сказали. – Он откашлялся, и голос его принял ровный дипломатический тон. – Прибытие людей – это хорошо, Мэллори. Возрастут объемы торговли. Приедут врачи и дипломаты. Земле это пойдет на пользу. Может, даже получится сдвинуть с мертвой точки переговоры по сверхсветовым технологиям. С ними приедут новости. Фильмы. Новые книги и игры. Я понимаю, ты не любишь людей, но нельзя отрицать…
Мэллори вскинула руку, останавливая его, пока он окончательно не пустился в дипломатический монолог.
– Погоди-погоди. Ты до сих пор думаешь, что я не люблю людей? – в недоумении переспросила она. – Господи, да когда ж ты мне поверишь? Я люблю людей. Обычно это они не любят меня.
Нацепив классическую маску дипломата, Адриан вежливо улыбнулся и развел руками, вроде как извиняясь, но ничего не опровергая.
– Чем я могу помочь? Какой компромисс тебя устроит?
– Просто поверь: если шаттл прибудет на станцию, кто-нибудь точно умрет, – сказала Мэллори, сверля его взглядом из-под челки, которую не стригла три месяца. – Так что меня устроит, если ты пойдешь на совещание и попросишь отправить людей домой.
– Ты прекрасно знаешь, что в этом направлении давно ведутся работы. Твои личные проблемы никого не интересуют. Это большой шаг для человечества, и мы его заждались, – терпеливо ответил он. – Представь, что у нас воспалился аппендицит. Кто его будет лечить? На станции нет медиков, знакомых с человеческой анатомией. Если на борту появятся земные врачи, нам же лучше!
Она поднялась на ноги.
– Если ты мне не веришь, я сама пойду к ним и уговорю развернуть шаттл.
Он покачал головой:
– Не получится. Никто не станет закрывать станцию для целой расы из-за твоей паранойи. А если закроют, то ты собственными руками отрежешь человечество от научной эволюции. Тебе до смерти будут это припоминать. Ты этого хочешь?
– Если на борт поднимутся люди, то кому-нибудь смерть точно будет обеспечена, и явно не мне, – сказала она, неохотно принимая поражение.
Никто – серьезно, никто не верил, что Мэллори притягивает убийства.
Спустя два года в университете и четыре убийства за шесть месяцев она решила пойти к психотерапевту.
Доктор Миллер сказал, что она насмотрелась детективных сериалов, а потом не поверил, что они ей не нравятся. Затем он предположил, что у нее параноидная шизофрения или как минимум паранойя. Он выписал ей рецепт на брекспипразол, но она не стала его покупать.
Во время повторного приема секретаршу Миллера убили, пока они с Мэллори ругались в соседнем кабинете. Когда они обнаружили тело, доктор Миллер обвинил ее в убийстве и отказался лечить, хотя сам был частью ее безупречного