– Курт… Боже мой! Ты вообще думал головой или нет? Один к бездомным… – возмутился Ашер, пытаясь меня пристыдить.
– Думал. Но я не из полиции и с деньгами. Чего им меня бояться?
– Могли бы просто ограбить.
– Обошлось. Слушай дальше! – я снова пересел, теперь уже с видом победителя закинув ногу на ногу. – Про Литу они ничего мне не рассказали, только навели на мысль, что она могла там быть, но не осталась… К ним постоянно кто-то приходит, переночуют, и всё. Если предположить, что ей стало плохо, ну, что-то случилось с памятью, например, то есть вероятность…
– Курт! Остановись, пожалуйста! Не сходи с ума…
– А ты не заводи шарманку о том, что она умерла раньше!
– Ты сам подписал документы! Видел анализы, её родные видели! Смирись, прошу. Мне больно смотреть, как ты ищешь надежду там, где уже давно ничего нет!
– Врачом ещё называешься… – буркнул я. Только и слышу отовсюду: умерла, да умерла. Надежды нет. Да мне, может, и не нужна надежда. Может, я просто хотел восстановить последние дни жизни Литы… Что и сообщил Ашеру.
– Зачем? Ты всё равно не узнаешь, о чём она думала. Мы говорили об этом.
– Не узнáю.
– Тогда смысл?
– Она ведь не попрощалась. Никак не объяснила…
– Такие вещи редко объясняют. Что бы она могла тебе сказать?
– Что-то о своей боли? Если у человека не болит, он не бросается с моста.
– Не каждый умеет об этом говорить. Вот ты, например, так и не сказал мне чётко, что чувствуешь. Всё увиливаешь…
– Растерянность. Я не понимаю эту жизнь. Ничего в ней не понимаю. И объяснить никто не может, даже ты.
– Да никто не может и не понимает! Ну что ты в самом деле? Все живём первый раз, пытаемся разобраться. У кого-то выходит лучше, у кого-то хуже. Но нет одинаковых людей, и нет одинаковых смыслов. Вот ты зациклился на потере, пытаешься собрать все мелочи в один мешочек, восстановить порядок событий, только возникает вопрос: принесёт ли это тебе удовлетворение? Что, если нет? А время потеряно. Твоё драгоценное время!
– Софистика.
– Ой, ну не надо. Ты спросил – я ответил.
– Хреновый из тебя доктор.
– А из тебя – пациент.
Мы помолчали. Я немного расслабился и позволил себе откинуться на спинку дивана. Всё же в этом кабинете всегда было очень уютно, уж что-что, а создавать приятные, камерные интерьеры Ашер умел. Мне вспомнилось наше детство: тихий спальный район, лишённый хулиганов подчистую – до сих пор не могу понять, как так вышло; класс в двенадцать человек и длинное одноэтажное школьное здание. Мы всегда садились у окна, так было удобнее мечтать о том, что будет после занятий. Вечерами ходили на разные кружки: шахматы, пытались учиться играть на музыкальных инструментах. Я хотел освоить трубу, Ашер же попробовал ударные, но решил просто со мной за компанию приходить на уроки и слушать. Правда, я быстро бросил музыку, переключившись на математику и физику. Дальше был факультатив