Потом Митяев стал без конца болеть, а когда встал вопрос об увольнении, то подтянул сюда «группу поддержки» в составе жены и дочери. Всё просто – пока он дежурил на маяке, дом-конура остывал в целях экономии согревающего аэрогеля до «уличной» температуры градусов до минус тридцати. Капсула-уголок с зимним садом дольше сохраняла тепло, но и она остывала в конце концов. Сад облетал… Нужно было живое существо, чтобы дом отмечал внутри себя жизнь.
«Группа поддержки» активно сопротивлялась, но зарплата оказалась очень убедительной, к тому же отпуск давали на земные полгода. И жена и дочь остались.
– Накопить на дом у моря и уехать отсюда к чертям! – рубанул воздух ладонью раскрасневшийся с пяти грамм Митяев. И уже тише добавил: – Но привыкли. Мало того, жена вот теперь тоже работает на маяке.
Леся, увидев, что Крапивин уже засыпает, подперев щёку кулаком, перебила отца и рассказала про Пифагора.
Тут Митяев хлопнул себя по лбу, поискал на этажерке что-то, нашел и навел на Крапивина маленький пистолетик. Забеспокоился, засуетился, командуя Крапивину, жене и дочери на ходу:
– У вас жар. Быстро в укрытие! Дочь, два, нет, три грелкопледа гостю. Ли, теплое питье! Лежите, лежите, пожалуйста. Сейчас, главное, лекарства и покой.
Когда больного уложили в подушки и пледы, и он хотел уже закрыть глаза, Митяев опять навел пистолетик ему в лоб. Сам себе кивнул. И задумчиво продолжал стоять возле Крапивина, задумавшись и при этом возмущенно взметнув кустики седых бровей вверх.
– «Ходил ли кто вниз»! Как вы себе это представляете?! – наконец приглушенным, из уважения к больному, голосом возмутился он. – Больных на всю голову здесь нет и лишних людей тоже. Дроны слетают, посмотрят, где ваш Пифагор! А так всё давно известно. Мёртвый корабль. Лежит носом вниз, много веков лежит, живых никого, разумеется. Идёт какой-то сигнал. Вот роботы эти и маршируют, как крысы к Крысолову.
Жена Лия Александровна оказалась полной противоположностью мужу. Тонкая, высокая она молча слушала и иногда вставляла что-нибудь неожиданное. Вот и теперь она ушла к своему ноутбуку и через пару минут сказала, устало посмотрев поверх узких очков для чтения и компа:
– Ваш Пифагор застрял на карнизе.
Все повернулись к ней.
Леся покачала головой.
– Папа, у нас нет времени на общую часть, переходи к первой главе, а лучше к последней.
Леся работала удалённо учителем в одной из колоний и объединила в себе странным образом отца и мать. После снятия комбеза оказалась существом беспокойным и тихим, бледным, среднеупитанной комплекции, с чёрными быстрыми глазами и отстранённым взглядом будто со стороны.
Митяев возмущённо набрал воздуха и развёл руками. Выдохнул растерянно:
– Вам, девушки, всё бы о главном, а главное оно для каждого разное. Как человек обрисует себе картину происходящего