Картер медленно перевел взгляд от моего лица на пол, там, куда текла кровь из носа, после ещё раз посмотрел на меня.
– Картер? – второй раз его имя произнесла с надеждой, которая почти успела умереть. – Это… ты?
Молчание тоже показалось вечностью.
– Это всё ещё я, Сара, – я прикрыла глаза и облегченно выдохнула, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слезинка.
Никогда не думала, что буду рада так слышать его голос.
– Удивительно! – тут же воскликнул мистер Фэстэр. – Норвуд, ты гений! Изучите его и посмотрите, что изменилось… помимо этих ужасных глаз.
Картер медленно повернул голову в его сторону и заставил мистера Фэстэра нервно сглотнуть.
– Лучше… думаю, доктор, правильным решением будет усыпить обоих.
Через несколько минут в наши камеры пустили очередную порцию усыпляющего газа, и я отключилась.
Картер
В семнадцать я уже испытал на себе такое количество пыток, от которых взрослый человек уже сдох бы. Порой даже задавался вопросом, почему не могу просто умереть? Что заставляет биться моё сердце, когда у другого человека оно уже останавливается?
У меня никогда не было способностей. Люди с ними стали появляться уже после моего рождения, поэтому вариант, что у меня есть регенерация или что-то в этом роде, отпал сам собой.
Так что со мной не так? Пока я не могу на него ответить, возможно, и никогда не смогу. Ведь некоторые тайны так и должны оставаться загадкой, верно?
Одиночкам всегда сложнее. Это понял еще, когда мне было десять. Когда наткнулся на группу ублюдков, считающих себя силой господа. Они очень сильно старались воспитать одиночек-детей. Заставляли убивать и делать то, отчего до сих пор мурашки по коже. Но в этом был и плюс, я научился защищаться. Не они научили, а я сам, когда не осталось выбора. Также легко, как те люди приняли меня к себе, также легко и избавились. Вернее, они испугались, потому что увидели, как уже двенадцатилетний мальчик проламывает рукой череп одному из измененных. Тогда я подумал, что это лишь совпадение, что кости измененных слишком хрупкие, что ломаются от одного удара ребенка. Тогда я не сразу обратил внимание на то, что измененному как-то удалось поцарапать меня, а заметил лишь через несколько дней, когда те люди уже выгнали меня из города, и я ночевал на заброшенной одинокой заправке, где в округе на десятки километров никого не было.
Я знал, что со мной должно было произойти, но детский мозг нашел этому оправдание. Царапина была слишком мелкой и просто не успела заразить организм. Она стала черного цвета, поэтому я постоянно заклеивал её пластырем, боясь, что она сможет распространиться как-то ещё. А после забыл о том случае на долгие годы, когда мне не повезло ещё раз. На тот момент мне уже было восемнадцать. И я был не один, а с группой, состоящей из четырех человек. Таких же отшельников, как и я, которые случайно объединились, понимая, что так будет несколько