Сегодня девушка смотрела его с необъяснимым удовольствием, пытаясь разглядеть на фоне ссорящихся, пьющих, веселящихся и плачущих героев элементы мебели, предметы, лежащие на их столиках и диванах, красивые резные фоторамки, причудливые кружки, соломенные коврики и всевозможные ткани. Это разнообразие, на которое раньше Ингрид не обращала внимания, теперь било ей в глаза. Цвета, текстура, формы, плотность, содержание – все это теперь казалось доступным, а потому странно желанным.
Девушка вышла из дома и повернула налево. Она почувствовала, как напряглась спина в ожидании уже знакомого голоса, но ничего не происходило. Стояла тишина. Обернувшись, Ингрид пошарила глазами по соседним домам, но никого не увидела, кроме своей матери, осуждающе покачивающей головой.
Вчера они не разговаривали, как и сегодня утром. Марла Прим молча поставила перед дочерью тарелку пятничной овсяной каши с сухофруктами, кувшинчик с медом и тарелку с ягодами и уткнулась в свою тарелку. Стюарт Прим все так же прятался за свежей газетой. Оно и к лучшему.
Вспомнив про завтрак, девушка облизала губы – так и есть, в уголках осталась капелька меда, тягучая и обжигающе сладкая.
– Меня ищешь?
Трей Портер стоял за ее спиной и ухмылялся. От одного его вида Ингрид вдруг захотелось отвесить ему пощечину, совсем как Барбара своему бывшему, застукав его с другой.
– Вовсе нет. С чего ты взял?
Она высоко подняла подбородок и пошла в сторону школы.
– Ты вчера вылетела, как ужаленная. Что случилось? – не отставал одноклассник.
– А чего же ты не пошел за мной, чтобы это узнать? – как только слова сорвались с ее губ, девушка о них пожалела. Все-таки ее честность до добра не доведет.
– Ах вот что. Ты хотела, чтобы я пошел за тобой? – Трей Портер как будто даже стал выше.
– Может быть, и хотела. Я не знаю, – Ингрид задумалась, пытаясь вспомнить, действительно ли она хотела, чтобы Трей Портер пошел за ней вчера. – Даже если и не хотела – это было бы правильно и разумно.
– Разумно? – плечи снова поникли.
– Разумно, да. Ты обидел меня, и ты должен был извиниться, – она шла, мрачно глядя перед собой и даже не обернулась в сторону отцовской стоянки машин.
– Я не обижал тебя, – возразил молодой человек.
– Как это понимать?
– А что я сделал?
– Ты… ты смеялся надо мной! Ты и твои эти… дружки! Как их там… Эрик и Дэйв? Гнусный и Товар? Вот уж странные прозвища!
– Хочешь, мы и тебе прозвище дадим, – улыбнулся примирительно Трей.
От возмущения Ингрид фыркнула с такой силой, что капельки слюны разлетелись в стороны. Вытерев рот тыльной стороной ладони, она как можно более презрительно посмотрела на своего сопровождающего.
– Назовем тебя Дуреха. А? А хочешь – будем звать Дылда, – не останавливался он.
– Что?! – казалось, она задыхается от возмущения. Никто никогда