– С почином тебя, – улыбнулся в ответ Трей, наблюдая, как Ингрид, наконец, подходит и садится на диван, подальше от Гнусного и Товара и поближе к нему, Трею. – Ну, как тебе тут?
– Я не понимаю, что это за место? – как обычно честно, призналась девушка, утопая в диванных подушках. Со стороны они казались такими же дубовыми, как и мебель в их собственной семейной гостиной, но оказались мягкими, как пух.
– Это наш потайной бункер.
– Бункер? Но ты же перевелся к нам из другого района? Как ты умудрился так быстро найти этих ребят и это место? – Ингрид старалась говорить как можно тише, чтобы разговор оставался между ними. Зря старалась – ни Эрику, ни Дэйву не было никакого дела до них двоих и до их разговоров – достав какую-то коробочку с большой линзой, как у фотоаппарата, которым их фотографировали на паспорт, Гнусный Эрик нажал на кнопку сбоку, и на противоположной стене, единственной не окрашенной в бешеные цвета, замелькали яркие картинки.
Замерев от восторга, в который раз за сегодняшний день, она забыла, о чем они с Треем разговаривали, и, широко распахнув глаза, следила за тем, как огромный тигр крадется к своей добыче. Это выглядело так натурально, что, как только животное приготовилось к прыжку, Ингрид зажмурила глаза и для верности закрыла их ладошками.
– Эй, ты чего?
– Он ее… убил? – из-за рук было сложно расслышать, что она бормочет, поэтому, выругавшись, Трей выкарабкался из кресла, опять придерживая его руками, и пересел к ней на диван.
– Чего? – заорал он ей на ухо.
Отшатнувшись в сторону, девушка потеряла равновесие и, так как сидела на самом краю дивана, свалилась на пол. Третий раз за сегодняшний день. С противоположной стороны снова раздался хохот. Она поднялась на ноги, поправила юбку и, не проронив больше ни слова, обулась в свои грязные кеды и вышла за дверь, громко хлопнув дверью.
Всю дорогу домой ее душили слезы. От обиды на этих странных парней, а особенно – на Трея, который не только обзывал ее дурехой, подбил ее на неприятный ужасный поступок по отношению к однокласснице, привел в какое-то непонятно место, но еще и не побежал за ней следом, когда она, психанув, выбежала из этого странного дома. Плакала она и от ощущения липкой глины на руках, вытянутых немного перед собой, чтобы не запачкать одежду. Руки были чисто вымыты, а ощущение осталось. А еще – от собственной глупости. Все-таки прав Трей – она самая настоящая дуреха.
– Ингрид! Ты где была? Что с тобой?! – подбородок трясся от возмущения, а из-под зубов вылетали брызги слюны и попадали прямо на лицо. Она терпела. Терпела, сколько могла.
– Мама, можно мне пройти? Мне нужно помыться, – злость в голосе была очевидна.
– Стюарт! Стюарт! Иди сюда! – Марла Прим все еще стояла в проходе, уперев руки в мягкие бока. Обвислая кожа на предплечьях тоже тряслась от возмущения.
– Марла,