– Не переводи продукт, – пророкотал откуда-то из-за кустов низкий сипловатый голос.
Олег повернул голову и узрел нечёткий силуэт.
– Не хочешь пить – не пей! – приближаясь к Олегу, сердито рявкнул силуэт. Он наклонился, взял бутылку и жадно припал к горлышку.
Когда же оторвался от него, смягчившись, доверительно сказал:
– Вот как надо пить.
Олег никак не отреагировал.
– Ты ж не против? – поинтересовался силуэт с опозданием.
Опять молчание.
– Проблемы?
В ответ Олег только махнул рукой. Мол, да ну его всё…
– Ясно. Баба, – кивнул понимающе силуэт и ещё пригубил. – Обманула? Бросила? Изменила?
На каждый из этих вопросов полагалось ответить «да», и вконец опечаленного этим фактом Олега прорвало вдруг, как огромную плотину. Захлебываясь от слёз и переполнявших его эмоций, он начал сбивчиво повествовать про свою незадавшуюся любовь, про познанное им женское коварство и про то, что его никто не любит. Вокруг одни враги, а родители – самые первые. Последние различимые слова его были: «Выхода нет». После чего Олег расплакался, как ребёнок.
– Выход всегда есть, – изрёк силуэт.
Когда всхлипывания чуть поутихли, повторил ещё раз:
– Выход всегда есть.
Олег повернул к нему голову.
– Это только слова, – выдохнул он устало.
– А всё – только слова…
Силуэт протянул ту самую бутылку, из которой так бесцеремонно одалживался:
– На, полечись.
Олег сделал глоток и действительно немного успокоился.
– И где же этот выход? – поинтересовался он после долгой паузы.
– Там, где вход.
– То есть? – не понял Олег.
– Вернись туда, откуда начал, и всё поймёшь.
Олег снова озадачился, но повторять вопрос почему-то не стал, а вместо этого стал присматриваться к силуэту, пытаясь понять, кто он: человек или привидение… А, может, бомж какой. Единственный имевшийся поблизости тусклый фонарь светил собутыльнику Олега в спину, оставляя в темноте его лицо. Но по другим различимым деталям – спортивному телосложению, короткой стрижке, джинсам и футболке – можно было заключить, что это не бомж: те, по наблюдениям Олега, носили обычно на себе весь свой небогатый гардероб. Лета собутыльника определению не поддавались, но голос – низкий и с хрипотцой – указывал на немолодой уже возраст, а замашки, лихие и грубоватые, выдавали человека, у которого должны быть проблемы с законом. «Я сегодня – прямо Шерлок Холмс», – подумал, ухмыльнувшись, Олег и тут же решил, что все его наблюдения и выводы могут оказаться неверными. Выяснять же, что к чему, он не стал, вместо этого решил уточнить другое:
– Что значит: вернись, откуда начал?
– Ну,