– Прикалываешься? – недоверчиво зыркнул толстяк, прищурившись. – Так-то семьдесят шестой на дворе. Хех! Нуты коры мочишь, Мих!
– Зуб даю, Сенька! Как у Жени Лукашина из «Иронии судьбы», память отшибло, – я намотал на ус дату, всё-таки правильно я сообразил, середина семидесятых.
Значит, у меня не только смена тела, но и времени. Здравствуйте, мои 70-е. Эх, вот бы еще в самого себя угодить, когда был молодой и дурной. Так бы и на Олимпиаду поехал, а зная, что Витьку доверять нельзя, с валютой бы в тюрягу не загремел. Но и такой новый шанс тоже неплох, правда? Лагерь, вроде, даже спортивный, сразу направление задано верно. Надеюсь, это все не глюки и я здесь подзадержусь… И не проснусь в палате или в морге. Хотя в морге не просыпаются.
Нет! Ну точно это никакой не сон. Такие детали невозможно выдумать. Говорят, во сне невозможно разглядеть собственные пальцы. А тут даже грязь под ноготками вижу. Как живую… И заусенцы погрызанные.
– Пить надо меньше! Надо меньше пить! – расплылся в улыбке Сеня, показывая свою кинематографическую осведомленность.
Я смекнул, что он парень добродушный, доверчивый и отходчивый. Кто он Мише? Товарищ? Друг?
– А чего это мы с тобой решили за территорией кататься? – я приподнял бровь и поморщился, в виске неприятно запекло.
На мимике надо пока экономить. Толстяк же отвел взгляд и пнул камушек. Зло так пнул, тема явно ему была неприятна.
– Так иначе они бы велик обратно забрали! Говорю тебе, Лева – дебил!
Ясно. Я, будто следователь, продолжил разматывать клубок, благо Сеня ничего не заподозрил.
– Это самое… – я наигранно поскреб башку. – Лева – это тот хмырь, который рыжий конопатый, убил дедушку лопатой? Самый здоровый из той троицы.
– Блин, мне бы вот так забыть, – мечтательно протянул Сеня и покосился на меня. – Может, тоже головой удариться?
– Ну это без меня. Если хочешь – бейся, только сам организовывай.
– Да шучу я… просто если ты Леву забыл, то быстро вспомнишь! – толстяк как-то невесело хохотнул и поник. – Он-то не забудет твою выходку. Сто пудов…
Еще яснее. Видимо, с Левой у нас сложились не самые хорошие отношения еще до сегодняшнего инцидента. Ну, буду иметь в виду при следующей встрече. Вообще похоже, что теперешний я не особо пользовался уважением среди сверстников. Ну, уважение – дело наживное, разберемся. Что я, себя среди юнцов не смогу поставить?
– Он тебе фингал повесил? – спросил я.
Брови у Сени сдвинулись домиком.
– Мих, а Мих, по чесноку только, ты придуриваешься? Ну как такие вещи можно забыть?! – он обходил меня по кругу, загребая за разговором сандалиями песок и камешки, и возмущённо пыхтел.
– Ничё не придуриваюсь! У меня эта… амнезия после удара. Частичная, слышь? Такое бывает, – заверил я.
– Э… амне… чего?
Сеня явно не знал этого слова, я отмахнулся. С этим, наверное, надо было