Мэри оперлась спиной о бетонную стену и скользнула по ней вниз; колени упёрлись в подбородок. Она ненавидела себя за вырывающиеся из груди тяжёлые всхлипы.
Через некоторое время она просунула ладонь между ног, потом вытащила и осмотрела её, чтобы узнать, не идёт ли кровь; слава богу, нет.
Она подождала, пока не выровняется дыхание, а желудок не уляжется достаточно, чтобы она смогла встать и её бы не вывернуло. И тогда она встала, медленно и мучительно. Она слышала голоса – женские голоса – в отдалении: две студентки болтали и смеялись на ходу. Часть её хотела их позвать, но она не смогла выдавить из горла ни звука.
Она знала, что температура воздуха никак не ниже двадцати пяти градусов, но ей было холодно, холоднее, чем когда-либо в жизни. Она начала растирать руки, чтобы согреться.
Непонятно, сколько времени ей потребовалось на то, чтобы прийти в себя. Пять минут? Пять часов? Она должна найти телефон, набрать 911, позвонить в полицию Торонто… или в полицию кампуса, или – она знала о таком, читала в справочнике для студентов – в центр помощи жертвам изнасилований Йоркского университета, но…
Но она не хотела ни с кем говорить, не хотела никого видеть… не хотела, чтобы кто-то увидел её такой, как сейчас.
Мэри застегнула брюки, сделала глубокий вдох и зашагала. Лишь через несколько секунд она осознала, что направляется не к машине, а возвращается в Фаркуарсон-билдинг, к себе на факультет биологии.
Войдя в здание, она поднялась на четыре лестничных пролёта вверх, всё время держась за перила, боясь потерять равновесие, если их отпустит. К счастью, коридор был по-прежнему пуст. Она добралась до своей лаборатории, никем не замеченная. Замерцали и зажглись флуоресцентные лампы.
Мэри не беспокоилась насчёт беременности – она принимала противозачаточные таблетки (не грех в её глазах, хотя несомненный грех в глазах её матери) с тех пор, как вышла замуж за Кольма, и просто продолжила их принимать после того, как они разошлись, хотя, как скоро стало ясно, потребности в этом никакой не было. Но ей совершенно точно надо будет найти клинику и провериться на СПИД, просто для душевного спокойствия.
Мэри не собиралась сообщать о преступлении; она уже определилась на этот счёт. Сколько раз она проклинала тех, о ком читала, что они не стали заявлять в полицию об изнасиловании? Они предают других женщин, дают чудовищу уйти, дают ему шанс сделать это снова с кем-то ещё, со мной, сейчас, но…
Но легко проклинать кого-то, когда это случилось не с тобой, когда не ты была там.
Она знала, что случается с женщинами, которые обвиняют мужчин в изнасиловании; она видела это по телевизору множество раз. Они пытаются доказать, что в этом была её вина, что её показаниям нельзя верить, что она каким-то образом согласилась