Дарья хотела было спросить, кому принадлежит то самое с серебристым корпусом судно (похожее на самолет), но вспомнив, что ей надо молчать, не решилась заговорить. Не то, чтобы она испугалась того, что ей пришьют хвост, пятое ухо аль обратят в какого-то там звероящера, просто заключила для себя поколь не нагнетать обстановки, осознавая собственное бессилие.
Глава десятая
Дарья уже окончательно устала стоять, зарясь в основном на прикрывающих нос вайтэдрома перундьаговцев (при более детальном рассмотрении оказавшихся совершенно отличными друг от друга формой лица и его чертами) когда Прашант внезапно громко вскрикнул:
– Внимание, идет пресветлый авгур, Девдас!
Обращая данный возглас в первую очередь на перундьаговцев, не только тех, оные стояли обок носа вайтэдрома, но и охраняющих их, а также таусенцев. Ибо в следующий миг представители иных рас пригнули голову. Прашант также резко развернул Дашу, выставив ее поперед себя, и теперь ухватил за оба локтя.
Девдас шел с иной стороны ангара, в этот раз без сопровождения Минжминжо Нию, лишь прикрытый сзади шагающими перундьаговцами, отчего Дарье подумалось, что на гвотаке он частый гость. Его размашистая, хотя и неторопливая, ходьба сопровождалась легким помахиванием, в такт шагу, рук и одновременным круговым покачиванием больших пальцев, вроде каждую секунду ощупывающих пространство окрест себя. Все с той же степенностью собственного поведения ассаруа остановился напротив юного велесвановца, и, обдав его заинтересованным взглядом, точно видел впервые, или в этом сумрачном ангаре старался разглядеть, понять, несильно качнул головой. Зримо для глаз Даши края ноздрей Девдаса пошли малой зябью, и немедля до ее слуха вновь долетело шумное дыхание, сопровождаемое дрожанием нескольких струн гуслей, создающих какую-то мелодию, уже не литературное произведение, не картинку из него, а только напевную музыку. Потому Дарье показалось, после смены тела изменилось восприятие происходящего в настоящий момент времени, и коль раньше она не могла обходиться без творчества, сейчас будто притухло и само желание писать, и, что-либо придумывать. Видимо, диэнцефалон, как всегда с ней бывало, снова перепрыгнул на новый уровень собственного развития, оставив позади творчество.
А немного погодя ассаруа не менее шумным дыханием и проигрыванием струн гуслей отозвался стоящий позади Прашант. Данный наигрыш слышался таким заунывным, наполненным печалью, что юному велесвановцу почудилось, старший ссасуа, Прашант, просто-напросто на него настучал, припоминая то самое неподчинение его взгляду. Вероятно, именно после этого ассаруа ухватил всеми четырьмя пальцами правой руки подбородок Дарьи