– …заключенной в его словах.
Это было очень интересно. Все, кто в толпе еще сохранял человеческий образ, немедленно ощутили, что происходит нечто не вполне официальное. Но поскольку позиция оратора выглядела по привычке казенной и отвратительной, слушатели, заметив по тому, как он споткнулся на слове, значение которого до них даже и не дошло, что она у него и непрочная, уразумели свое. Итак, она была непрочная и отвратительная. Поэтому над Ведекиным стали потихоньку смеяться, не вникая в тонкости его суждений по существу. Сначала, когда он заявил, что в лице Романа (Рыжова) мы все в этот самый момент хороним роман как литературный жанр, – никто на его остроумие даже и внимания не обратил, по обычаю пропуская мимо ушей государственную словесность. Однако едва он углубился и дал слабину, призывая аудиторию в соучастники и судьи, как сразу потерялся, стал неоснователен сам по себе, – независимо от пронизывавшей его речь иронии слегка на потребу публике, вызывая ее смех.
– Не дурной ли это каламбур? – спросил Ведекин, имея в виду свой же каламбур о двух «романах». – Предупреждая неизбежный вопрос, насмешки и критику, сознаюсь, что каламбур это чрезвычайно скверный. Но важно ведь не то, хорош ли каламбур, а то важно – правдив ли насмешник.
Тут он разгладил ладонями рукава и полы своего пальто и брюк, посмотрел перед собой голубыми серыми глазами слегка навыкате и внятно продолжил:
– А вообще, возможно ли, чтобы каламбур был хорош? Не скверен ли весь жанр словесных совпадений? Тут два вопроса сразу: существует ли вообще какой-то жанр – скажем вновь, «роман», – чтобы его можно непременно назвать жанром хорошим; и – второе – если да, то относится ли к таковым хорошим жанрам самый каламбур. Вот ведь – остановившись на словечке «совпадение» – меня недавно уверяли, что оно происходит от такого события, как одновременное падение где-то в лесу огромного количества сов*.
– Псов, – поправил кто-то в толпе.
– Не псов, а сов, – нарочито равнодушно ответил Ведекин. – Псы на ветках не растут. Так вот, огромное пространство сов опустилось на мягкую землю. В народной памяти это событие, будучи совпадением, как по причине одновременности большого количества мелких…
– Событий, – послышалось снаружи.
– Падений, – раздалось в ответ, – так и по сходству обозначающих слов, запечатлелось…
– Неправильно, – возразили из массы.
– Почему?
– По-вашему получается, что птицы еще летали, а совпадение уже было налицо.
– Не налицо, а в умысле. Я говорю в другом смысле.
– Откуда же – в умысле, – продолжали донимать вокруг, – если народная память была к тому времени, по вашему же собственному докладу, совершенно пуста от совпадений, а вы теперь говорите, что они попадали все сразу, и это произвело такую глубокую рану в сознании народа?
– Хорошо,