– А я убеждён – это дело рук чиновников-бюрократов… Брат кипятился:
– Да ты вспомни годы холодной войны… Всё было неспроста. Когда поняли, что не так легко свалить Союз, решили путём длительных мероприятий подобраться… Ждали, чтобы главный пост в стране занял человек лояльный к Америке…
– Зачем же им ждать такого человека, когда внутри их было до чёртиков, – парировал Ян.
– Доходы армии чиновников к тому времени достигли своего максимума, вот и решили развалить одно государство, чтобы возникло пятнадцать. Для прокорма этих паразитов потребовалось не менее чем пятнадцатикратное увеличение налогов. О народе как не думали, так и не думают. – Они по-прежнему у руля, а народ где?
Алекс стоял на своём:
– Если бы не деятель с отметиной на лбу со своей «перестройкой,» американцам не видать лелеемой мечты. Он, гад, разрушил страну изнутри своими «реформами»…
Они так расходились, что на шум прибегали жёны, стараясь их усмирить. Подобные споры возникали часто, но оба сходились в одном: республики кроме нищеты ничего не обрели – обещанная демократия пока махала крылом где-то вдалеке…
Вначале эйфория от непонятной по притягательности независимости вскружила всем головы, какое-то время люди не осознавали, чем это может закончиться для них. А когда стали закрываться заводы, фабрики, работников увольняли отовсюду – промышленность и экономика разваливались как домики из песка – все очнулись, прозрели и поняли: с ними обошлись жестоко. От кого независимость, от чего? Без работы, зарплаты, еды, медицинской помощи, образования – хороша независимость…
Повсеместное разрушение происходило у них на глазах. С поразительной быстротой. В Тбилиси – нищета и разгул преступности. Завод, на котором трудился Алекс закрылся, в том числе из-за отсутствия сырья, поставляемого из других республик. Стоматологическая клиника, где практиковал Ян, почти не функционировала – государство отныне не в состоянии оплачивать ни медицинские услуги своим гражданам, ни труд работников. Во всех сферах жизнедеятельности наступил полный раздрай. Над самой жизнью нависла угроза.
Однажды вечером, за ужином, Кир объявил о своём отъезде. Зина от неожиданности поперхнулась:
– Кир, ты серьёзно?
– Да, мама, надо ехать, скоро детям нечего будет кушать…
– Но что ты там будешь делать? Её круглые глаза ещё больше округлились. Натруженные руки со сплетёнными пальцами замерли на животе, как две большие птицы.
– Пока не знаю. Люди уезжают, кто куда. Поеду в Москву, большой город, может что подвернётся… Найду работу – хорошо, нет – что-нибудь придумаю…
Янис и Алекс напряглись. Они с детства привыкли смотреть на старшего брата как на вожака, с чьим словом следует считаться и знали, если он что решил, лучше молча соглашаться. С другой