Император обернулся к стоящему за спиной Корадусу.
– Повелитель, кровь, – качнув головой, старый целитель указал вниз, и мужчина опустил глаза. Его руки сжимали меч. Точнее одна рука сдавила привычный ладони эфес, а другая с неменьшим упорством стискивала острый клинок, и по матово поблёскивающему лезвию к ногам человека стекала кровь. Император медленно поднял изувеченную ладонь к глазам, вздохнул и, не глядя, вытянул руку в сторону.
Сухие горячие пальцы Корадуса немедленно коснулись его кисти. На рану пролилась прохлада, от которой сперва словно сотня иголок впилась в кожу, а потом её окутало убаюкивающее боль тепло.
Лысая морщинистая голова монаха Иремийской обители почтительно склонилась. Император снова взглянул на руку и усмехнулся:
– Ещё один…
Всё верно. Его ладонь пересекал ещё один шрам, совсем свежий среди десятка таких же прямых, но уже застарелых, едва видимых росчерков. Наверное, этот станет последним. Последней зарубкой. Памятью о его сдохшем счастье.
Правитель империи людей развернулся и вошёл в шатёр. Слабо ощутимый приторный запах привычно заполнил мир вокруг него и сразу растворился, в который раз принятый человеческим сознанием. Эта сладковатая вонь не нравилась Императору, но менять шатёр он отказывался наотрез, как отказывался возвращаться домой, в свой дворец, пока не сотрёт с лица земли последнего из ублюдочных морфов.
За отодвинутым пологом спального угла подняла с ложа красивую головку ясноглазая девушка. Тонкие черты лица, высокие скулы, большие тёмно-медовые глаза, а главное – выглядывающие из пушистого облака непроглядно-чёрных волос острые кончики ушей. Всё в ней буквально кричало о том, что в этом удивительном, почти неземном создании течёт древняя кровь великого гордого народа закатных эльвов – хранителей тайных знаний и секретов мироздания. И где теперь этот народ? Верно. Там, где им и положено – ютится на выделенных ему землях в западных предгорьях, очерченных широкой полосой выжженого леса; пережёвывает своё поражение от рук дикарей, которых «мудрейшие» когда-то сравнивали с мелким гнусом. И пусть сей горький вкус пришёлся не по нутру большинству эльвов, они всё же согласились с ним. Согласились хотя бы для того, чтоб выжили жалкие остатки их остроухого племени. Потому что десять лет назад «гигантская волна» этого «гнус» поставил их на колени, и спорить с той «волной» стал бы только безумец.
В те времена земли людей поразила чума, и молодой правитель людей умолял закатных о помощи. Даже сам, лично примчался к границам их владений с небольшим отрядом. Но его непросто не пропустили в королевство эльвов. Ему было велено не приближаться к государству древних ближе, чем на два полёта стрелы, дабы не замарать «своей заразой» поселения остроухих. Видимо, эльвы решили, что естественное сокращение сильно разросшейся численности «варваров» лишним не будет, и людской гнев явился им расплатой за подобное заблуждение. Спустя недолгое время имперские учёные-маги всё же справились с мором. Пришлось выжечь