«Есть три круга предлагаемых обстоятельств – большой, средний и малый. Большому соответствует сверхзадача, среднему сквозное действие, малому – физическое поведение, тот импульс, который непосредственно двигает конкретное событие. Круги эти существуют как процесс жизни, где все они сливаются. Большой круг нужен для того, чтобы через средний решить, что происходит в малом. А у зрителя протекает обратный процесс – через малый он проникает в средний и большой.
Неумелый режиссер сосредоточен чаще всего на среднем круге – он иллюстрирует предлагаемые обстоятельства пьесы, не умея, с одной стороны, найти точное, единственное физическое действие, а с другой – каждое свое решение проверять сверхзадачей. Отсюда и возникает необязательность того или иного приема – можно так, а можно и иначе. У опытного режиссера подробность отобрана из множества других, неумелый хватается за первое, что пришло в голову. Он еще не научился безжалостно отсекать лишнее, поэтому в его спектаклях бывает много случайного»[6]. В. Шкловский неоднократно подчеркивал: «Довольно легко понять, как определенный строй, определенный склад жизни создают, как бы только для себя, художественные произведения. Гораздо трудней понять, почему произведение может оказаться нужным в продолжении годов, веков и даже тысячелетий». Загадка сюжета в разное время разгадывается по-новому. Чехов сказал: «Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать».
Новизна по Чехову – новые, современно неожиданные сцепки, отголоски и перипетии старых, затасканных сюжетов. Поэтому Чехов всегда труден для музыкального театра.
Для Пушкина сюжет-характер, поставленный, то есть существующий в предлагаемых обстоятельствах. Пушкин – идеальная литература для музыкального театра.
Многозначность художественного произведения, конечно, не заканчивается на загадке. Мы веками разгадываем Шекспира, Сервантеса, Пушкина. Я [Шкловский] хорошо знал Маяковского, но я его не разгадал.
Классическое произведение, прочитанное в зрелые годы, открывает читателю новый смысл, отличный от впечатлений юности».
Г. А. Товстоногов объясняет этот феномен следующими словами: «… У каждого времени «любимые» классики. Поэтому я всегда говорю, что сверхзадача спектакля существует в зрительном зале и режиссеру нужно ее обнаружить. Никаких других целей он ставить перед собой не должен, хотя многие и заражены стремлением удивить мир небывалой концепцией – эта детская болезнь затягивается у них до преклонного возраста. Только автор и сегодняшний зритель должны интересовать режиссера, только они – источники сценического решения произведения. Надо знать круг вопросов, волнующих современного человека, точно выбрать