И еще!
Виктор Пищаев, лучший исполнитель партии Германа в девяностые годы прошлого века, мог жестко выговаривать мне, когда я ему показывал варианты центральной арии из оперы «Амок», над которой я тогда работал: «В этих трех тактах твоя мелодия похожа на все, что угодно, только не на оперную, да еще в главной арии героя!» и я слушал много часов в день оперы Чайковского и Верди – и не напрасно!
О форме и содержании
Давно существующие «враги» форма и содержание сегодня уже не враги, а добрые союзники[17]. Им все чаще удается находить общий язык в когда-то неразрешимых конфликтах даже в чисто инструментальной музыке, не говоря об оперной. Давно в хороших театрах убраны ненужные повторы из опер Верди, Беллини и Пуччини. А в «Пиковой Даме» в одном из театров России я насчитал 11 крупных и мелких купюр, не говоря о «наглой» смене тональности у Германа в финале сцены грозы. Мало того, в разговоре с этим «сокращением» ему не хватило музыки в сцене девичника. Я посоветовал использовать полные паузы, как это случилось в моей опере «Граф Нулин», когда в сцене появления воображаемого призрака мужа Натальи Павловны, тайного любовника Параши, шедшего, изображая королевича Елисея через всю сцену, и принимавшего позы культуриста, пенопластовые бицепсы издавали громкий скрип, доводя зал до истерики. Современный режиссер всегда должен помнить, что музыка, как и кино – монтажное искусство, и, следовательно, в интересах театральности всегда есть возможность убрать ноту или полноты, целых семь тактов, или, наоборот, добавить хоть целый номер, как это часто делают в балете и в оперетте. Мы даже не замечаем, что в «Пиковой даме» песня Графини вся целиком взята из другой оперы. Опера как синтетическое искусство проглотит и не заметит не только приемы кукольного театра, но и фрагменты джаз роковой композиции. Я видел оперу «Руслан и Людмила», в которой злой чародей действовал под фрагмент музыки популярной рок-группы, и это не оскорбляло чувств публики.
Согласно высказыванию замечательного петербургского музыковеда Е. Герцмана: «Ход истории необратим, и то, что одним эпохам кажется вечной художественной ценностью, в другие периоды становится анахронизмом, а в третьи – вообще исчезает из музыкального обихода. Пусть нашим современникам не покажется кощунственной мысль о том, что творчество таких музыкальных гениев, как Бетховен, Чайковский, Шостакович, спустя много столетий окажется таким же сфинксом и, в конечном счете, будет забыто». Мне кажется, глобальное забвение начинается с тех кусков в оперных партитурах, которые уже сейчас режиссерам и дирижерам (и публике) кажутся лишними, загромождающими спектакль, тормозящими действие.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив