Один из наставников цесаревича вспоминал, как в Александровском дворце к нему в комнату (которую занимал ранее К. Мердер) вбежал наследник «в сильном расстройстве, в слезах, бросается он на колени перед диваном. В первый момент я как бы не вдруг понял причину его внезапного отчаяния, но мне не нужно было долго догадываться о причине, – рыдания Великого Князя объяснили мне оную, и вместо утешения, я смешал слезы мои с его слезами. Дав время облегчить слезами столь сильный порыв сердечной скорби, я поднял Великого Князя. Обнимая меня, он сказал: “Не понимаю, как вы могли скрывать от меня свои чувства и как я не мог догадаться об ожидавшей меня горести? Боже мой! Я все надеялся, что скоро увижу бесценного Карла Карловича!” Слезы и рыдания прерывали несколько раз слова его. Объяснив волю Государя Императора, чтобы удалить от него всякое подозрение о сем горестном для всех нас событии и собственно мне данное его величеством приказание: скрывать скорбь свою, я не мог не сказать, что эта скорбь была тем тяжелее для моего сердца и мучительнее, что не могла быть никем разделена. После некоторого размышления Великий Князь присовокупил: “Как хорошо, однако же, сделали, что не сказали мне… перед присягой моей…” Сегодня (три дня спустя) Его Величество изволил расспрашивать меня о Великом Князе, и когда я сообщил описанные мною выражения чувств скорби его, которая до сих пор ясно обнаруживается и на лице его, и в его действиях, равно и то, что он часто и долго стоит, погрузясь в размышления перед портретом незабвенного Карла Карловича, Его Величество изволил сказать мне: “Я весьма этим доволен; таковые чувства его мне весьма приятны; надобно, чтоб он чувствовал свою потерю”».
Д.Х. фон Ливен. 1814 г.
К.К. Мердер на протяжении всей своей службы (12 июня 1824 г. – 24 марта 1834 г.) тщательно отслеживал особенности характера цесаревича, стараясь развивать те из них, которые могли бы пригодиться Александру Николаевичу в роли самодержавного владыки. Надо заметить, что Александр II сохранил о своем воспитателе самую благодарную память, приказав поставить портретный бюст К.К. Мердера на Детском острове Александровского парка Царского Села. Там же был поставлен и бюст В.А. Жуковского.
Осенью 1834 г. императрица Александра Федоровна со старшей дочерью Марией отправились в Берлин. Все остальные дети остались в Александровском дворце, где «были поручены в Царском Селе попечению нашего дорогого князя Александра Голицына и княгини Ливен, супруги бывшего посла при английском Дворе. Последняя должна была стать во главе салона Саши и отшлифовать его речь, а также манеры. Это на первых порах ей совершенно не удавалось. Она говорила только о политике, от которой благодаря нашему воспитанию мы были очень далеки. Когда мы приходили к чаю, некоторые старые господа, сидевшие вокруг княгини, говорили о Талейране, Веллингтоне, о революционном движении на Балканах, о Марии да Глориа и других вещах, которыми были в то время полны газеты, и все это отдавалось пустым звуком