– Тебе не по зубам, – проскрежетал Немец, не отрывая от нее глаз.
– Никому не по зубам. – Хмыкнул Хван. – Я вот слышал, у тебя с ней шуры-муры были. А она тебя не дождалась. Хотя честно, сдался ей этот банкир? Не принадлежит она к миру коммерсов.
– Хван, ты многого не знаешь. В том, что она не со мной, виноват только один человек. Это я!
– Как так? Не понимаю. Что произошло? – Возмутился кореец. – Хочешь, разберёмся с этим банкиром. Делов-то? Пиф-паф, ой -ой-ой, умирает зайчик мой! – Пьяно процитировал он.
– Хван, забудь. Давай ещё выпьем, – Женя подлил ему виски в стакан, и они выпили.
После чего тот, потеряв всякий интерес к любовным делам Немца, переключился на сидящего слева от него Колчина и принялся спрашивать у него что-то про операции после огнестрельных ранений.
Женька продолжал смотреть на сцену, словно заворожённый. Ее длинные ноги, сверкающие в разрезе платья, тонкая талия, декольте. Золотые браслеты мелькали на изящных узких запястьях. Длинные серьги с широким окончанием подчеркивали линии ее нежной шеи.
Он пытался столкнуться с ней глазами. Но она смотрела прямо перед собой на людей, находящихся около сцены. Столы, за которыми расположилась компания Немца, находились немного в стороне.
Женя поднялся из-за стола, собираясь пойти к сцене. Мот попытался окликнуть его, понимая, что сейчас может произойти непоправимое. Он переживал за друга, ведь тот только освободился и еще не совсем пришел в себя… Но Колчин положил свою широкую ладонь ему на плечо и осадил на место:
– Они взрослые люди. Сами разберутся. Женьке нужно с ней поговорить, иначе с ума сойдёт. Сгорит от чувства вины перед ней. Сам подумай, не могут же они всю жизнь друг от друга бегать.
Женя подошёл к сцене и встал прямо перед Росаной, сложив руки на груди.
Их глаза наконец-то встретились, и она запнулась на словах песни. Пианист посмотрел на саксофониста, и тот незамедлительно подхватил партию, которую должна была петь Росана, заиграв вместо слов мелодию.
Она замерла с микрофоном в руке и, отведя от него взгляд, направилась медленным шагом к роялю.
Опершись рукой на рояль, она наклонилась к пианисту и зашептала ему что-то на ухо.
Тот, вытаращив глаза закивал, не переставая бегать пальцами по черно-белым клавишам.
Она улыбнулась куда-то в толпу и скрылась за кулисами, оставив музыкантов на сцене продолжать выступление.
ВИШНЯ.
Рано утром она проснулась от запаха свежезаваренного кофе, который принёс на небольшом подносе в спальню муж.
– Все ещё спишь? Соня, – поцеловал он ее в щеку.
От него исходил запах дорогой туалетной воды, он был одет в темно-серый костюм и белую рубашку.
Росана посмотрела на будильник, стоящий на тумбочке, а затем перевела удивленный взгляд на мужа:
– Почему