Самым интересным оказалось то, что процесс экономической глобализации на пороге конца прошлого века отвечал всем светлым надеждам человечества и осуществлялся под флагом самых передовых общественных идей. Он сыграл выдающуюся роль в новейшем пространственном развитии арабской и Юго-Восточной Азии, Северной и Южной Африки, Латинской Америки и Океании, не говоря уже о странах «золотого миллиарда». В невиданных доселе масштабах расцвели мировая торговля и транспортно-логистическая система мира. Но именно это мировое экономическое процветание и послужило причиной начала антиглобализационных процессов. Однако это уже относилось к третьему тысячелетию.
Дело в том, что новая геоэкономика не была пространственно-однородной, а потому не могла быть с полным основанием названа глобальной. Оставаясь по духу колониальной, она не могла не породить противоречия внутри себя. Любые колониальные империи, в том числе наряженные в «радужные экономические одежды», рано или поздно погибают от различий в уровне процветания метрополий и провинций, и это должно было произойти с глобальной экономической системой, построенной на основе нового империалистического мышления ее отцов в США.
Как и в предыдущие эпохи, основные противоречия порождались диспропорциями в потреблении доступных удовольствий при всей очевидности полупаразитического существования «золотого миллиарда». Восточные провинции к концу XX века вырастили национальные сегменты экономики, которые стали конкурировать со своими западными партнерами. Более того, на Восток пришел новый технологический уклад, который поставил перед странами те же проблемы лишних людей, которые решал Запад. Экономика восточных провинций подвергалась реструктуризации на внутриполитических процессах, которые должны были гарантировать более высокий уровень жизни. Иными словами, Восток пожелал присоединиться к «золотому миллиарду». Давление региональных экономик на глобальном рынке непрерывно росло, и роль и влияние старых транснациональных корпораций на этих рынках снижались. Господствующим при этом оставался основной геоэкономический сегмент рынка – единые финансовые инструменты. Это привело к тому, что в течение первого десятилетия нашего века глобальный рынок стал выравниваться по национальной принадлежности его субъектов, что объективно ограничивало переток доходности с Востока на Запад.
Экономический подъем части стран третьего мира формировал новый глобальный рынок, в котором интересы метрополии отступали на второй план, с чем она, естественно, не желала мириться. Ей нужно было закрепить сложившееся экономическое равновесие внутри нового глобального экономического блока геополитическими средствами либо расширить этот блок за счет