«Ты спишь, запрокинув лицо к небосводу…»
Ты спишь, запрокинув лицо к небосводу,
Неважно, в постели, в пустыне, в лесу,
Во сне изучая покой и свободу,
Не видя, как муха ползет по лицу.
Ты спишь, как пророк, вдохновенно, на славу,
Улыбка твоя так маняще грустна,
Как будто пришелся тебе не по нраву
Твой личный ручной Апокалипсис сна.
Ты спишь, не вздыхая, не дергаясь даже,
Вкусив бесконечности и присмирев,
А муха, как муза, дивится пейзажу,
Ощупывая непослушный рельеф:
Провалы глазниц, возвышение носа,
Изгибы ушей или впадину рта…
Как вкрадчива эта подробная проза,
Насколько упряма ее красота!
Мистическая Абсолютная Муха
Фасеточным зрением видит твой сон.
Святой бездуховностью чистого духа
Ты в строгий, безвыходный рай вознесен.
Но ты существуешь, белковое тело,
Пустое, как дистиллированный дух,
Нарушив свои и чужие пределы,
Став концептуальной загадкой для мух.
Ты медленно спишь, на себя непохожий,
Ты спишь и не знаешь, что спишь ты в раю,
Где муха фасеточным зрением Божьим
Вбирает тебя в бесконечность свою.
ЛЕТО В ГОРОДЕ
Словно тесто с половника,
Льется жаркое лето.
Ясность пульса поломана
В пекле солнечной лени.
Воздух, солнцем ошпаренный,
Весь дрожит, как в падучей,
Золотыми кошмарами
Безнаказанно мучим.
Воздух бьется и мечется,
Бредит, пляшет и плачет.
Эти боли – не лечатся,
Эти слезы – не прячут.
Только почва курлычется
И от птиц воробьится,
И шкварчит, как яичница,
И ворчит, и дымится.
Бредят жаркие улицы,
Спят, покоя не зная.
Окна в зданьях то жмурятся,
То протяжно зевают.
А по скверикам тропами,
Как сомнамбулы, сонно
Бродят души бесплотные,
Утомленные солнцем.
Солнце пляшет и пыжится,
Только сердце ослепло,
Лишь попав в это пышное,
Неподвижное пекло.
Но классической повести
Повседневного ада
Сердце втайне от совести,
Как отмщению, радо.
Нынче солнце безжалостно
И земля молчалива —
Так печально и сладостно,
Так мертво и красиво,
Так бездушно и замкнуто,
Так безвыходно лето.
Только небо распахнуто —
Без конца, без ответа.
Золотое, безмерное,
Растворенное настежь —
По-над смутой и скверною,
Над нелепицей нашей.
Над землею тревожною
Воссияло, воссело
И цветет,