Кажется, я перестала дышать. Сердце билось в груди, ожидая его ответа, который запросто может стать приговором нашим отношениям. Но надежда все равно теплилась.
– Лучше бы ты молчала, Бэль, – наконец произнес он.
– И что это значит?
– Что я тебя не люблю. Садись, я отвезу тебя домой.
Вот так. Даже не обернулся, чтобы сказать мне это, глядя в глаза.
– Да брось, – ядом, сочащимся из моего голоса, можно было отравить медведя. – Я так долго пользовалась твоим хорошим отношением. Доберусь сама, можешь больше обо мне не волноваться.
Слезы душили. Я шла прочь от старой церкви, почти не разбирая куда наступаю. Безрадостные мысли проносились в голове, а слова Алекса навсегда отпечатались в душе. “Лучше бы ты молчала”. “Я тебя не люблю”. Вот и прозвучал приговор. Я боялась его услышать несколько лет, на протяжении которых хранила эти чувства, не давая жизни даже малейшим их проявлениям.
Запнулась ногой о какую-то поваленную ветку и рухнула на землю. Боль физическая слегка притупила боль душевную, но окончательно вытеснить агонию разбитого сердца не по силам даже ей.
Я во всем виновата. Как теперь поддерживать прежние отношения? Я буду знать, что ничего, кроме братских чувств Алекс ко мне не испытывает и находится рядом только из-за… чего? Ответственности? Считает, что отдает дань памяти Марку, заботясь обо мне? Да, наверное, так и есть.
Кажется, где-то здесь я оставила свою машину. По крайней мере мимо этого поваленного ствола, который порос мхом и лишайником, я проходила, когда спешила к церкви.
Хватит. Мне уже девятнадцать. Я могу и сама о себе позаботиться. А Алекс… Ему тоже нужно жить своей жизнью, не оглядываясь на меня и моё глупое признание. Так будет правильно. Может, его отношения с Лидией перерастут во что-то большее, чем просто секс. Может, если я уйду с дороги, они даже поженятся через несколько лет. От открывшейся картины перед глазами потемнело, а лес вокруг сузился до едва различимого пятачка из нескольких близстоящих сосен, между которыми мигали два оранжевых огонька. Светлячки пришли посмеяться над моей глупостью?
Я всхлипнула и зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, огни стали ближе. До ушей донесся глубокий звук утробного рычания.
– Какого… – слова застряли в горле, когда огромный рыжий волк вышел на освященный луной пятачок пространства и оскалил белоснежные клыки.
Замерев, боясь даже дышать, я сделала неловкий шаг назад. Глаза зверя, горящие как два огненных сердолика, не предвещали мне ничего, кроме страшной смерти…
Такого страха, когда перед взором проносится вся жизнь, я еще никогда не испытывала. Он усиливался от мягкой поступи мощных лап хищника, от перелива его рыже-красной шерсти в лунном свете, от приглушенного рычания и блеска огненных глаз.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ладони вспотели.