– Нет-нет, Боб, поезжай один, я лучше…
– Похоронишь себя заживо в моей квартире, в обществе собак и канареек! Нет, Джордж, ни в коем случае!
– Признаться, не люблю я охоту.
– Думаешь, я заядлый охотник? – простодушно воскликнул Роберт. – Да я куропатки от голубя не отличу, и мне все едино, первое сентября или первое апреля. Я ни разу в жизни не подстрелил ни одной птицы, только однажды плечо натер ружьем. Я езжу в Эссекс ради перемены обстановки, вкусных обедов и удовольствия лицезреть честное, доброе лицо моего дяди. А ныне у меня есть и другая цель – хочу увидеть этот золотоволосый образчик совершенства, мою новую тетушку. Поехали, Джордж?
– Ладно, коли ты настаиваешь…
Горе, которое со временем перешло в хроническую стадию, сделало Джорджа по-детски послушным воле своего друга, и он согласился бы поехать куда угодно. Ничему не радуясь, не получая удовольствия, он принимал участие в развлечениях других с безнадежной и безропотной покорностью судьбе, свойственной его простой натуре.
Однако со следующей почтой пришло письмо от Алисии, в котором та сообщала, что молодых людей не могут принять в Одли-Корте.
«В доме семнадцать свободных комнат, – негодовала юная леди, – и все же, мой дорогой Роберт, вы не можете приехать, потому что госпожа вбила в свою глупую голову, что она слишком больна, чтобы развлекать гостей (хотя она так же больна, как и я), и что джентльмены („грубые мужчины“, как она их называет) не могут находиться в доме. Извинись, пожалуйста, перед твоим другом Джорджем Талбойсом и передай ему: папа надеется, что вы навестите нас ближе к середине охотничьего сезона».
– Нет, капризы миледи не помешают нам поехать в Эссекс, – решил Роберт, сворачивая письмо в жгут, чтобы раскурить трубку. – Вот что мы сделаем, Джордж: в Одли есть отличная гостиница, а в окрестностях полно мест, где можно удить рыбу; мы поедем туда на недельку. Рыбная ловля гораздо приятнее, чем охота. Лежи себе на берегу и следи за удочкой. Едва ли мы наловим много рыбы, зато приятно проведем время.
Роберт протянул свернутое трубочкой письмо к тлеющим уголькам в камине, затем, передумав, развернул и разгладил скомканный лист.
– Бедная маленькая Алисия! – задумчиво промолвил он. – Ее письмо не заслуживает столь бесцеремонного обращения. Пожалуй, я его сохраню.
Мистер Одли положил письмо кузины в ящик застекленного шкафчика с пометкой «Важно». Бог знает, какие замечательные документы хранились в этом особом ящике, но весьма маловероятно, что они имели юридическую ценность. Если бы кто-нибудь сказал тогда молодому адвокату, что обычное письмо Алисии станет однажды звеном в ужасной цепи улик единственного уголовного дела, которое ему придется вести, возможно, он только приподнял бы брови немного выше обычного.
Итак, на следующий день молодые люди