Я готовлю любимые блинчики дочери, а Варюша сидит на своем детском стульчике. Болтает ножками под столом и весело щебечет. Закидывает меня сто и одним вопросом, на которые я с удовольствием отвечаю. Ловлю себя на мысли, что мне этого остро не хватало. Вот такого простого утра, с дочкой один на один. Когда не нужно в голове решить одновременно несколько задач, когда никуда не спешишь, когда не валишься от усталости с ног. И при этом совершенно не замечаешь, как растет твой ребенок.
Телефон уведомляет о входящем сообщении. Беру его в ладонь, и губы сами растягиваются в довольной улыбке.
«Ты где?!», – гласит гневное сообщение от босса. Я прям чувствую, как скрипят его зубы, когда он понял, что обломался. Снова. Второй раз за сутки. Как рычал, когда набирал мне сообщение.
«У меня законный отгул. Вы обещали, Булат Ришатович».
Босс что-то набирает, стирает, снова набирает. Но в итоге выходит из чата. Как бы телефон не разбил о стену. Он может.
– Мама, – привлекает мое внимание Варюша. Смотрит пронзительно, серьезно и строго. Прям как ее отец. У них даже брови сходятся на переносице одинаково. – Какой мой папа? Расскажи.
Тяжело вздыхаю. Выкладываю горячий блин и пододвигаю ореховую пасту поближе, но мое кудрявое солнышко не проведешь. Она с пристрастием продолжает вопрос. Даже руки складывает перед собой. И где только нахваталась подобного?!
– Я даже не знаю, дочь, что сказать…
– Ну, как он выглядит? Красивый?
– Красивый, дочь. Даже очень, – жалко только, что козел. И, слава Богу, ты на него не похожа ни капли. Только глазами.
– А кем он работает?
Не сразу нахожусь с ответом. Придется правду смешивать с вымыслом.
– Он – большой начальник, Варюш. Серьезный человек. И очень занятой.
– И поэтому он не может приехать ко мне? У него нет времени, чтобы познакомиться со мной?
Ага, а еще желания.
Пока я придумываю, какую «правду» сказать на этот раз, дочь сползает со стула.
– Я сейчас, – прихрамывая, уносится в свою комнату и возвращается с листком бумаги. – Я вчера папу нарисовала, похож?
Разглядываю карандашный шедевр и прикрываю рот ладошкой, чтобы не расхохотаться.
У папы волосы торчат в разные стороны, нос картошкой, губы растянуты в улыбке от уха до уха, причем буквально. Одно ухо торчит, как у Чебурашки, второе сползло вниз, поближе к подбородку. Один глаз узкий, как у якута, второй выражает истинную степень изумления.
– Ну, что, мам?
– Ты очень талантливая, дочь, – выдаю со смехом. – И очень похоже нарисовала. Вылитый папочка. Просто один в один.
– Правда? – глаза Варюши сияют от счастья. – Тогда повесим его рядом с моей кроваткой? Ну там, где наши с тобой семейные фото?
Мне с трудом удается свернуть непростой разговор о папе, и завтрак проходит уже в более непринужденной обстановке.
Весь день мы проводим дома и делаем то, о чем часто меня просила дочь, но у меня не находилось либо времени,