Тоннар оскалился:
– Просто ты трусишь рискнуть.
– Точно, – согласился Кестус. – И Юлий тоже. Потому мы и целы. Пока.
Болтун, покачав головой, гневно обернулся к Ивару:
– Еще раз меня тронешь, выпотрошу, как рыбу.
– Хорошо, – отозвался Ивар. – Когда мы с Кестусом спрячем труп, можно будет поменять своих коней на твоего и наверстать потерянное время. – Он из-под капюшона взглянул на Кестуса. – Сколько нам еще до лагеря?
– Пара часов, – коротко ответил Кестус и в упор взглянул на Тоннара. – Но это не точно.
Тоннар пробурчал что-то себе под нос и притих. Остаток пути прошел в деловитом молчании.
Когда на землю легли сумерки, они выехали к поляне, выбранной Юлием под лагерь. Место было хорошее. Крутой косогор позволял вылепить из земли что-то вроде укрытия от непогоды. Рядом журчал ручеек, и лошади встрепенулись, ускорили шаг, чуя кормушку с зерном и место для отдыха.
Но прежде чем выехать из окружавшей поляну густой полосы вечнозеленых растений, Кестус придержал коня.
Что-то не так.
Сердце забилось чуть чаще, его накрыло необъяснимое предчувствие. На минуту он замер, пытаясь отыскать источник угрозы.
– Проклятые во́роны, – вздохнул Тоннар. – Теперь что?..
– Цыц! – настороженно шепнул Ивар. Кестус оглянулся на жилистого новичка. Тот тоже встревоженно подтянулся.
Лагерь был тих и неподвижен.
Бывшие владения консула Калара Бренсиса объезжали большие патрули в дюжину человек, но и малые, в три-четыре человека, постоянно покидали лагерь и возвращались в него. Вполне возможно, все в разъездах, кроме пары сторожей. И допустим, оставленные стеречь лагерь решили проехаться вокруг в надежде добыть немного дичи.
Но это вряд ли.
Ивар, приблизившись к Кестусу, шепнул:
– Костров нет.
В самую точку. В действующем лагере огонь поддерживают, почти не задумываясь. Слишком много возни – то и дело тушить и разводить заново. Даже если костер прогорел до углей и золы, пахло бы дымом. А Кестус не чуял запаха лагерных костров.
Ветер потянул с другой стороны, и конь под Кестусом подобрался, боязливо задрожал, раздувая широкие ноздри. Шагах в тридцати от них что-то шевельнулось. Кестус не двинулся с места, сознавая, что любое движение его выдаст. Прозвучали шаги, захрустели осенние листья.
Показался Юлий. Старый охотник был, как всегда, одет для леса: кожа одежды выкрашена в темно-коричневый, серый и зеленый цвета. Он остановился над кострищем, уставился в угли и застыл, чуть отвесив челюсть. Он выглядел бледным, измученным, глаза потухли, потускнели.
Он просто стоял.
Это было не похоже на Юлия. Его всегда ждали дела, он терпеть не мог даром тратить время.