– А сейчас ты тоже не один? – встревоженно мяукнула рыся и отступила, нервно принюхиваясь.
– Я с другом, – кивнул я. – Но здесь его нет. Он в лесу. Я попросил его подождать меня там.
– Ясно, – Юльшай немного успокоилась и снова принялась за мясо. Вернее, уже за кости, так как от кролика только они и остались. Да ещё клочья драной шкуры. – Эх, хорошо тебе, ты уже охотиться умеешь. И вообще,… а сколько тебе лет?
– Двадцать три, – честно ответил я.
– Так, ты уже почти взрослый! – пискнула рыся, уставившись на меня огромными глазами.
– А, ты это дяде скажи! – рассмеялся я. – Он быстро объяснит, когда и как взрослыми становятся и сколько мне ещё учиться, чтобы дожить до этого счастливого момента! Мне иногда кажется, что он будет считать меня ребёнком до самой старости! Причём, моей!
– Что, строгий? – настороженно спросила Юльшай.
– Ну, как сказать, – я пожал плечами. – Иногда строгий. Может так наподдать, что ой-ей-ей! А вообще, он меня любит. Так получилось, что у него нет своих детей. Пока нет. А когда папа умер, он вообще меня сыном считать стал. Только я это все не сразу понял. Поначалу я все бунтовал и не слушался. То в лес убегу, то натворю что-нибудь. Однажды на кухню пробрался и попортил весь запас мяса. Я-то наелся, а дядя голодным остался. А в другой раз я ему дохлую мышь подложил в суп! Вот уж у него лицо вытянулось, когда он супчик зачерпнул! – я вздохнул. – Я тогда не понимал ещё многого. Не понимал, что папу уже не вернуть. Что дядя обо мне заботится точно так же, как папа. И что как раньше уже никогда не будет. Тогда мне казалось, что весь мир чужой и страшный. И что дядя пришёл оттуда, из того, страшного мира, в котором нет уже папы. Мне понадобился целый год, чтобы привыкнуть к новому миру, к дяде. Даже со своими старыми друзьями я долго не виделся и мне казалось тогда, что они стали какими-то другими. И пришлось с ними заново знакомиться. Но потом я понял, что тогда изменились не они, а я сам. А они остались такими же, как раньше.
– Выходит, и я тоже изменилась? – задумчиво проворчала рыся.
– Не знаю, – хмыкнул я, отвлекая её от невесёлых мыслей. – Я тебя раньше не знал. Но, наверное, да, изменилась. И ещё изменишься, пока будешь расти. Юль, а можно я тут приберусь немного, а? Вон, пол грязный какой, на него мясо класть страшно.
– А разве мальчишки умеют убираться? – недоверчиво фыркнула рыся.
– Ну, мне пришлось научиться, – признался я. – Ведь мама всегда далеко и мы с папой все делали сами. И готовили, и вещи стирали. И убирались тоже.
– Ну, попробуй, – разрешила Юльшай.
Спустя два часа моих стараний комната приобрела более-менее жилой вид. Во всяком случае, пол был отмыт от слежавшейся пыли, пауки выдворены вон вместе с паутиной, кровать перестелена, а окна протёрты. Рыся с интересом следила за моей работой и иногда ехидно комментировала. Я не обижался. Даже наоборот, спрашивал у неё совета,