–А если не отдадут детей?
–Тогда останусь и буду мучаться.
–Неужели Тулютай-ата и Жамал-апа с тобой так поступят? Они же хорошие люди. И так тебя любят.
–Я и сама их люблю. И не хочу причинять им боль.
Наталья, в свою очередь, рассказывала о себе, о своём муже, о своей боли. Жумабике слушала с затаённым сердцем, и то радовалась, то сочувствовала.
–Значит, ты вышла замуж по любви?
–Конечно, а ты разве, нет?
–Ну что ты, Наталья, – смеялась Жумабике, – казашки выходят замуж не по любви, а как бы тебе сказать, по договору двух отцов. Так что, это мой отец решил, что я должна выйти за Айнабека. Если бы по любви, ты же знаешь, кого бы я выбрала.
Вот в таких задушевных беседах, проводили подружки те часы, что им удавалось уединиться.
Однажды, во время короткого отдыха на поле, Жумабике, как всегда, делилась сокровенным – как же радовалась она возможности поведать о своей любви – и не сразу заметила, стоящего неподалеку, подростка.
–Шалкар, что случилось?
–Наталья-апай, вас зовут, там, – он махнул рукой в сторону коровника.
Молодая женщина рывком поднялась с земли, поправила сбившийся платок на голове и укорила незадачливого «гонца»:
–Что же ты, паренек, сразу не сказал?
–Не хотел мешать вам, вы же разговариваете, – стараясь придать голосу важности, ответил тот. Шалкар был одним из тех, кто довольно сносно говорил по-русски.
Наталья убежала, засобиралась и Жумабике, ее ждала прерванная работа, а мальчишка все не уходил.
–Можно вас спросить?
–Да, конечно.
Теперь они говорили по-казахски.
–Вы не любите своего мужа?
Жумабике похолодела.
–С чего ты это взял, родной? – Жумабике криво улыбнулась непослушными губами.
–Вы сами говорили, я слышал, не один раз.
–Так ты ходишь за мной и подслушиваешь?
–Я хожу за вами, чтобы видеть вас.
Дальше Шалкар говорил сбивчиво, путаясь и начиная заново, но стоявшая перед ним женщина его не слышала. Она обмирала при мысли, что её тайна скоро может стать достоянием всего аула.
–Шалкар, а сколько тебе лет?
–Через месяц будет шестнадцать, – гордо отчеканил парень.
–О, да ты уже взрослый. Это хорошо, ведь мужчине не пристало мести языком, и я очень на тебя надеюсь, а иначе наши сплетницы как в той казахской поговорке, усадят меня на деревянного коня.
–Женгей, вы могли бы об этом не просить, даже обидно.
–Тогда что тебе нужно?
–Я хотел спросить, если мужа вы разлюбили, значит ваше сердце свободно?
Когда до Жумабике дошел-таки смысл сказанных слов, она облегченно выдохнула и улыбнулась.
–Ох, Шалкар, ты же сам называешь меня женгей, а жене брата задавать такие вопросы нельзя. Я замужем и свободно мое сердце или нет, для тебя ничего не изменит. Ты еще мальчик, ты мне в братишки годишься, не обижайся.
–Вы говорили, я уже мужчина, – набычился Шалкар.
–Твое