Так что Считающие сосны избежали всего этого, позволив всяким прочим овощам эволюционировать за них. Семя сосны, оказавшись в любой части Плоского мира, сразу же заимствует самый успешный местный генетический код при помощи морфического резонанса и вырастает тем, что лучше всего подходит местной почве и климату. Как правило, у них это получается даже лучше, чем у самих местных деревьев, которых новички вскоре вытесняют.
Но в первую очередь Считающие сосны интересны тем, что умеют считать.
Они откуда-то узнали, что люди научились узнавать возраст деревьев по количеству годовых колец. И тогда старейшие Считающие сосны возомнили, что именно ради этого люди спиливают деревья.
В ту же ночь каждая Считающая сосна поменяла свой генетический код так, чтобы на уровне глаз на её стволе бледными цифрами проступал её возраст. Не прошло и года, как их вырубили почти полностью работники компаний по производству табличек с номерами. Лишь немногие сосны уцелели в труднодоступных местах.
Шесть Считающих сосен из этой рощицы слушали седьмую, старейшую, чей узловатый ствол украшало число тридцать одна тысяча семьсот тридцать четыре. Разговор занял семнадцать лет, здесь он ускорен для удобства.
– Помню, в моё время вокруг не были сплошные поля.
Сосны оглядели тысячи вёрст окрестностей. Небо мигало, как плохой спецэффект из кино про путешествия во времени. Появлялся снег, лежал минуту-другую, затем таял.
– А что же было? – спросила ближайшая сосна.
– Лёд. Но не такой, как нынче. В те годы ледники были настоящие. Не то что нынешний снежок: зимой выпал, весной растаял. Те льды и снега не таяли веками.
– И куда же они делись?
– Всё ушло.
– Куда ушло?
– А куда всё уходит. Вечно все куда-то спешат.
– Ого. Вот это сейчас жёстко было.
– Что именно?
– Да эта зима только что.
– И это вы называете зимой? Вот, помню, была я росточком, у нас были такие зимы…
И тут дерево исчезло.
После потрясённого молчания, длившегося несколько лет, молодая сосна сказала:
– Ну, дела! Она просто исчезла! Раз – и всё! День назад ещё была, а сегодня уже нет!
Будь остальные деревья людьми, они бы сейчас неловко переминались с ноги на ногу.
– Так случается, дружок, – ласково сказала одна сосна. – Её забрали в Лучшее Место[1], можешь не сомневаться. Она ведь была добрым деревом.
Младшенькая, которой едва стукнуло пять тысяч сто одиннадцать, спросила:
– А что это за Лучшее Место?
– Мы точно не знаем, – признала другая, неуютно покачиваясь от метели недельной длины. – Но полагаем, что оно как-то связано… с опилками.
Деревья не способны замечать события, занимавшие менее дня, а потому не услыхали стука топоров.
Ветром Сдумс, старейший волшебник Незримого университета – всемирно известного центра магии, волшебства