– Пузо, глянь, кого там демоны принесли.
Румяный толстенький комик, не обижающийся на прозвище Пузо, лениво направился к двери и приоткрыл ее. В коридоре было темно, и в щель Пузо разглядел лишь одного из пришедших.
– Там опять эта воровская рожа, что насчет работы! – вознегодовал комик.
– Так дай ему по уху! – распорядился Раушарни своим великолепным голосом, прославившим актера далеко за пределами Аршмира.
– Эй, Раушарни, а мне тоже – по уху? – весело прозвучало из-за двери, и в комнату, небрежно отодвинув комика, вошел Ларш. За ним проскользнул Мирвик и застыл позади своего знатного покровителя.
Застыл не от скромности, а от потрясения. Темный коридор, по которому его и господина проводил зевающий старый сторож, вывел, оказывается, в волшебный мир: на сцену! Да-да, стол стоял прямо на сцене, у самых кулис! Мирвик завороженно взирал на темный провал зрительного зала и уже чувствовал себя избранником судьбы – просто потому, что побывал здесь…
Появление Сына Клана было встречено приветственными воплями. Тут же были перетряхнуты все кувшины на столе, обнаружен один почти полный, из него был торжественно наполнен кубок для дорогого гостя. Актеры потеснились, радушно давая Ларшу место за столом.
В любой другой компании это выглядело бы недопустимой фамильярностью: в Великом Грайане не было никого знатнее потомков Двенадцати Магов, каждый из которых в незапамятные времена взял себе имя зверя или птицы и передал его детям и внукам своим.
Но актеры – люди особые. Город Аршмир любил театр и забаловал его донельзя. Аршмирская «золотая молодежь» часто устраивала вечеринки для труппы и напропалую волочилась за актрисами, и Ларш, хотя был в городе не так давно, не отставал от прочих.
Однако на этот раз юноша не спешил садиться за стол.
– Раушарни, что ж ты хорошего парнишку обижаешь? – упрекнул он главу труппы. – Неужели для него работы не найдется?
– Мы уже взяли метельщика! – отрезал Раушарни.
Мирвик охнул, но Ларш не сдавался:
– Тогда, может, другое занятие ему подберешь?
Раушарни чуть склонил набок свою красивую, благородной лепки голову с орлиными чертами лица и великолепной седой шевелюрой.
– Ворюге-то? – возвысил он голос. – Тот, право, поступает неразумно, кто позволяет подлому коварству не то что в дом свой заползти, но даже приблизиться к порогу своему!
Мирвик, внезапно оказавшийся воплощением подлого коварства, удивленно покрутил головой. А Ларш просиял:
– Браво! Это из «Цены предательства», верно? И сам ты талант, и труппа у тебя замечательная! И дом вам для театра мой дядя подарил просто отличный! И декорации у вас красивые! И музыканты почти не фальшивят! Вот только занавес никуда не годится. Прямо скажу: полы мыть таким занавесом.
Раушарни скрипнул зубами: молодой господин ударил в больное место. А Ларш продолжал с милым простодушием:
– Говорят, вы его сшили из лоскутов, которые от старых нарядов остались? А правда,