Престарелый карачевский князь удивил не только своих придворных и жителей города, но и собственного сына – сорокашестилетнего Святослава Мстиславовича – которого звали еще и другим именем – Пантелеем. Последний расположился за свадебным столом по правую руку от седовласого отца рядом с супругой Марией и с укоризной смотрел на сидевшего напротив, по левую руку от отцовой невесты, своего веселого сына Василия, радость которого раздражала наследника.
Двадцатидевятилетний княжич Василий одобрительно поглядывал на деда и его молодую невесту, и, казалось, не разделял недовольства своего отца. – Молодец, мой славный дедушка! – думал он, потирая руки. – Надо же, какую красивую девицу сосватал в одночасье! Заткнул-таки за пояс моего батюшку и своих надменных бояр! Эта красавица – настоящая прелесть! Такой нет ни у татарского царя, ни у греческого!
В самом деле, молодая невеста, дочь карачевского боярина Вершилы, выглядела как диковинный цветок среди дикой степной травы: высокая, белокурая и голубоглазая девушка буквально дышала обаянием! Ее огромные белоснежные косы свисали из-под серебристой невестиной шапочки едва ли не до самого пола, глаза излучали яркий свет и напоминали скорее драгоценные камни, нежели очи смертной женщины. А естественный румянец щек, цвета зрелого персика, совершенно сбивал с толку и со спокойных мыслей любого, кто только мог ее видеть! Ко всему этому, молодая шестнадцатилетняя красавица обладала невероятно приятным, нежным, чарующим голосом, и когда она что-либо говорила своему седовласому, но счастливому, судя по веселому лицу, жениху, гости, сидевшие за свадебными столами, замолкали, стараясь уловить чудесные звуки!
Но были и такие гости на свадебном княжеском застолье, которые не видели красоты и прелести невесты и лишь только качали неодобрительно головами: к ним относились немногочисленные верные князю Святославу люди, сам Святослав Мстиславович и его супруга.
– Не боится батюшка гнева Господа! – размышлял про себя наследник Святослав-Пантелей. – Неужели не мог дойти до могилы без греха? Зачем позорит свои седины? Пора уже на погост, а он надумал жениться! Думаю, мне не добиться карачевского наследства! – И он с горечью почесал седеющий затылок.
– Я пью, князь-батюшка, за красоту твоей славной невесты! – громко сказал вдруг вставший из-за стола, сидевший где-то в середине, карачевский поп Илларион. – Да будет вам счастье-удача в супружеской жизни! Да нарожает тебе княгиня Аленушка здоровых, умных, храбрых сердцем детей! Слава мудрому князю и прекрасной княгине!
– Слава!!! – заорали гости на всю княжескую трапезу, повскакав из-за стола. – Долгих лет и здоровых детей!
– О, Господи, – вздрогнул князь Святослав-Пантелей, – зачем же детей? Этого не надо!
Однако он быстро встал и огляделся, не прочитал ли кто его такие, неподобающие мысли, но, увидев безмятежные лица соседей по столу, поднял свой тяжелый серебряный бокал и опрокинул его в лад пировавшим.
– Красивая девица, – пробормотала, так и не вставшая ни разу со своей скамьи, сидевшая рядом с мужем, жена княжича Василия Анастасия. – Вот и завладеет она твоим дедом до самой его могилы, мой славный муженек! Нашему князю теперь не выкарабкаться из этой хитрой ловушки, поставленной нам врагом человеческого рода!
– Не надо так говорить! – сказал ей на ухо присевший после очередной здравицы княжич Василий Святославович. – Мой славный дедушка очень мудр! На эту чудесную красавицу посмотришь – и даже очи испускают душевные слезы! За такую девицу не грех отдать не только власть, но и саму жизнь! Одна ночь с этой Поляной, или Аленой во Христе – и больше жизнь не нужна!
– Ты бы лучше помолчал, чем поганить нашу трапезу непотребными словами! – возмутилась оскорбленная жена. – Нашли раскрасавицу! К тому же, она не княжна, а жалкая боярыня!
– Слава! Слава молодым и красивым! – заорали княжеские дружинники и бояре. – Жить вам до ста лет в любви и согласии!
– Слава! – весело крикнул княжич Василий и вновь поднял свой бокал с пенным медом. – Долгие года моему любимому дедушке!
Князь же Мстислав Михайлович, несмотря на бодрый и веселый вид, сидел и, глядя на свою красавицу-невесту, думал грустную думу.
– Вот и добилась-таки красавица Поляна венчания! – размышлял он про себя. – Но станет ли она теперь любимой супругой? Она так радовалась своему новому имени и клялась мне в любви во время венчания…Ох, моя сладкая Аленушка, какую ты мне ночь подаришь нынче?
Князь вспомнил, как познакомился со своей невестой почти год тому назад в карачевских лесах. К тому времени князь Мстислав уже почти пять лет прожил во вдовстве и давно свыкся со старостью и одиночеством. Дворовые девки, разделявшие каждую ночь его постель, не доставляли князю радости: ни одна из них не пришлась ему по душе. А в последний год перед встречей с красавицей Поляной они так надоели князю, что он их вовсе прогнал и спал один на холодной постели, напоминавшей скорее смертное ложе, нежели место отдохновения. Так бы и дожил свои последние старческие