– А вон девчонка идет, у которой парень пропал, – Светловолосая показала в окно. – Помните, я говорила, из «отлетающих»? А она теперь день и ночь в «Приюте» торчит.
Я вздрогнул, поднялся с кресла и подошел к окну. По улице медленно шла Равнодушная и смотрела на окна.
– Я позову ее, – торопливо сказал я.
Белый удивленно взглянул на меня, поколебался немного и пожал плечами:
– Зови, если хочешь.
Я распахнул окно и крикнул, перекрывая вопли, пьяные голоса, песни, смех, завывания и плач:
– Девушка! Девушка-а!
Под окном, упираясь в стену руками и чуть присев, покачивалась пышногрудая женщина в разодранном платье, из-под которого била в тротуар струя. Она задрала голову и тряхнула встрепанными волосами:
– Эй, ты меня?
Это движение привело к тому, что она потеряла равновесие, развернулась и упала, уткнувшись лицом прямо в собственную лужицу. Равнодушная всмотрелась в окно, увидела, что я машу ей рукой, и бросилась к подъезду.
Через несколько мгновений она уже плакала в прихожей, заливая слезами мой комбинезон. В дверном проеме возник Зеленый.
– Проходи, прелестное создание, я почитаю тебе стихи.
Он исчез, сделав приглашающий жест, и я провел девушку в комнату. Зеленый приволок еще одно кресло. Равнодушная рухнула в него и, согнувшись, уткнулась лицом в колени.
– Это жестоко… Жестоко! – приглушенно стонала она. – Нужно было без предупреждения… Жестоко…
Белый подошел к ней и присел на корточки:
– Город помилован. Можешь спать спокойно.
Равнодушная на мгновение затихла, потом заплакала еще сильнее.
– Э… то… жесто… ко!.. Не… навижу!..
– Дай ей воды, – резко сказал Белый Светловолосой и поднялся. – Жестоко! А жить так – не жестоко? А в «Приюте» своем торчать с этими придурками – не жестоко? Да все вы должны спасибо сказать за такую встряску. Когда бы вы получили такие острые ощущения? Отменяем мы это развлечение, понимаешь? Отменяем. – Он взглянул на меня. – Во всяком случае, откладываем.
– На, выпей.
Светловолосая протянула чашку, но Равнодушная оттолкнула ее руку. Она постепенно затихла, но по-прежнему не поднимала голову.
И в комнате наступила тишина. Сидели в креслах я, Равнодушная и два похожих друг на друга парня. Светловолосая поставила чашку и застыла, согнувшись и упираясь ладонями в стол. Белый, закрыв окно и прижавшись лбом к стеклу, смотрел на улицу. Молчание затягивалось, угнетало, молчание было унылым, как здешнее небо.
– Может быть, мне что-нибудь рассказать? – решил я разбить это тягостное молчание.
Белый внезапно подошел ко мне, наклонился и положил тяжелые ладони мне на плечи. И сказал, глядя прямо в глаза:
– Не надо. Не сейчас… Расскажешь завтра утром.
– Завтра утром, – эхом отозвалась Светловолосая.
Синий хмыкнул и произнес:
– Завтра утром мы пойдем по улицам