Примерно через час после отбоя Степаныч вернулся, открыл дверь и отвёл в тюремную баню, как и обещал. Андрей первым делом выстирал бельё и повесил сушиться на толстую горячую трубу.
Потом обильно намылившись, встал под горячий душ, и подставляя тело под тугие струи, в очередной раз подумал, что, в сущности, жить можно. Вымылся и даже побрился, предусмотрительный Степаныч дал станок с разломанным пополам лезвием "Нева".
Лезвие не столько брило трёхдневную щетину, сколько рвало, ощущения ещё те, кто брился "Невой" тот знает, но выбриться удалось. А вот зачем лезвие разламывают пополам, а потом вставляют в станок, то тайна великая есть. Экономят что ли?
Одежда не совсем высохла, пришлось одевать влажную, ничего, на теле досохнет. Степаныч отвёл обратно в камеру, коротко бросил:
– Жди – и снова ушёл.
Под утро немногословный вертухай дал более подробные инструкции:
– "Черкас" в один-один семь сидит, это на другом этаже. Ты идёшь впереди, руки за спиной, я сзади. Не разговаривать, если кто встретится, встаёшь лицом к стене, ждёшь команды. "Черкас" тебя ждёт. Пошли.
Шагая по длинным тюремным коридорам, Малышев про себя усмехнулся. А неплохо ты начал "Азиат", то есть "Монгол". Даже вот вор в гости пригласил. Ну что ж, посмотрим, как тут воры живут.
Глава 15. В гостях у вора
Если бы не решётка на окне, и не двухъярусная камерная кровать-шконка, никто бы, наверное, не подумал, что это тюремная камера. Причём даже окно было не такое крохотное как в других камерах, а большое, почти во всю стену. Специально что ли для таких арестантов расширяли?
Стены не были покрыты бетонной "шубой", а радовали чистотой и свежей побелкой. На стене даже была самая настоящая розетка, что вообще-то категорически запрещалось правилами.
На цивильном кухонном столе стоял электрический чайник, лежали бумажные упаковки с печеньем, пачки индийского и цейлонского чая, и стояли банки с импортным растворимым кофе, минимум двух сортов.
Но даже не хороший телевизор, умостившийся на приделанной к стене полке, не вместительный холодильник и не белоснежный унитаз в углу, на месте камерной параши, поразили Малышева.
Нет. Наибольшее впечатление произвёл именно кофе. Его и на воле-то можно было достать только по великому блату, а здесь нате вам, запросто стоит на столе, да ещё и не одна банка и не один сорт.
Да, неплохо живут воры в законе, честный человек пьёт такой кофе и ест такое печенье только по праздникам, если конечно удастся его купить, вернее достать. Потому что такие продуты сейчас не покупают, их "достают" и "отхватывают".
И ещё кое-что не укладывалось в привычный тюремный быт. Это запах. В тюремной камере обычно пахнет застоявшимся табачным дымом, немытыми телами и несвежим бельём, а в камере авторитета воздух благоухал хорошим освежителем воздуха и дорогим парфюмом.
– Благодарю Степаныч – кивнул "Черкас" вертухаю, когда тот завёл