Репродукции картин малоизвестного художника. Михаэль Фартуш

лище забыть невозможно. Водяная мельница, которая стояла на берегу реки сразу же возле водопада была старой и частично разрушенной. Но мой дядя рассказывал, что её перестали эксплуатировать всего несколько лет назад. Дядя Миша и тётя Света заменили мне с братом маму и отца. Маму я помню смутно. И если я где-нибудь встречу её, то вряд ли узнаю. Она бросила нас, когда моему брату исполнился год и с тех пор мы её ни разу не видели. Однажды я подслушал разговор, с которого понял, что наша мама живёт в соседнем селе со своим новым мужем, но я не очень-то верю этому. Неужели за столько лет ей не захотелось посмотреть, как выросли её дети. Подозреваю, что и отцы у нас с братом разные. Ходили слухи по селу, что наша мама была очень красивой и легкомысленной. Неудивительно, что мы с братом совсем не похожи внешне. Я курчавый и темноволосый, со смуглой кожей. Мой брат голубоглазый блондин, говорят очень похожий на маму. Но ни один мужчина в селе не признавался в отцовстве. У тёти и дяди не было своих детей, поэтому, когда мама нас бросила, они с радостью взяли на воспитание меня и моего брата. Именно, тётю и дядю, я считаю своими родителями, очень ими горжусь и люблю. У меня совсем мало воспоминаний из детства. Помню, как нас возили на подводе в соседнее село в школу. Помню, как с соседскими мальчишками играли в футбол на поляне за селом, а после купались в прохладной воде озера. Помню, как лазили по разрушенной мельнице и играли в прятки в хвойном лесу, где с лёгкостью можно было укрыться, дрались один на один, дабы выяснить, кто из нас самый сильный и ловкий. Но один день отложился в моей памяти навсегда. Мне тогда было десять лет, а моему брату семь. Дядя, если у него не было много работы, часто брал нас на рыбалку. Озеро находилось недалеко от нашего дома, в нём водились караси и карпы, а также странная рыба, которую дядя называл красноперка. Она действительно имела красный хвост и плавники. Дядя любил рассказывать что-нибудь о своей жизни. Как он также, как и мы учился в школе в соседнем селе, как познакомился со своей будущей женой и даже почему они не смогли завести ребёнка.

      – Понимаете, некоторые женщины болеют, – он пытался популярно объяснить нам насущную проблему. – У них что-то там в организме неправильно функционирует, и медицина бессильна что-либо сделать. К каким мы только врачам не обращались. А ведь очень хотели детей. Мир несправедливо устроен. Моей сестре дети совсем не нужны, но она родила вас, у неё с этим делом всё в порядке. Впрочем, видимо, есть бог на свете, и он внял нашим молитвам. Теперь у нас с мамой Светой есть два прекрасных сына.

      – А если мама захочет нас забрать? – задал я совсем не детский вопрос.

      – Не заберёт, – уверенно ответил дядя. – Если вы сами не захотите. А вы ведь не захотите?

      С этими словами дядя вопросительно посмотрел на меня с братом.

      – Нет, мы останемся с тобой и с мамой Светой, – ответил я за обоих.

      Мой брат вообще был молчаливым и замкнутым, но если он о чём-то говорил или рассуждал, то можно было сразу же заметить довольно высокий его интеллект. Об этом говорили все в селе. Я не очень-то понимал, что это за штука такая интеллект и почему обо мне так не говорят, но предполагал, что когда брат пойдёт в школу, то будет учиться там лучше всех. Дядя нас любил, и хотел, чтобы мы выросли настоящими мужчинами. Он был добродушным и весёлым этот дядя-папа Миша. В этот раз рыбалка у нас задалась на славу. Когда солнце уже садилось за горизонт, в нашем ведерке бултыхались ещё живые несколько карасей, два карпа и десятка два небольших красноперок. Дядя был доволен, настроение у него поднялось, и он предложил нам идти домой. На обратном пути, дядя привычно что-нибудь рассказывал.

      – Вот ты, Колька, когда вырастешь, станешь инженером будешь проектировать новые машины, – говорил он мне. – Ведь ты любишь что-нибудь разбирать и чинить. А нашей стране нужны толковые инженера, чтобы быстрее прийти к коммунизму.

      – А ты, Серёга, – сразу же обращался он к моему брату. – Наверняка станешь великим художником. И тобой будет гордиться вся страна. У тебя же талант. Посмотри, в свои семь лет, какие красивые пишешь картины.

      Действительно, я тоже гордился своим братом. Его никто не учил рисовать, но он уже написал к этому времени восемь великолепных пейзажей. Сергей рисовал по памяти и это были окружающие нас замечательные места: и водопад, и старая мельница, и дорога, ведущая к селу, и хвойный лес, и даже наш дом, уютно расположившийся на пригорке. Мама Света поощряла такой вид деятельности и, несмотря на то, что жили мы бедно, каждые два месяца для Сергея покупались новые краски и холсты.

      – Только вы, ребята, никогда в жизни не признавайтесь, что у вас мама еврейка, -заговорщицки негромко говорил дядя. – В нашей стране евреев не любят, хотя стараются не показывать этого. Поэтому, будьте осторожны.

      Я тогда ещё до конца не осознавал, что же такое быть евреем. И что это вообще такое, поэтому не очень-то всерьез воспринимал слова дяди. Для меня это казалось чем-то чуждым и малоинтересным.

      – И ещё одно, пацаны, – продолжал дальше свои нравоучения папа Миша. – Будьте всегда вместе и поддерживайте друг друга. Избегайте ненадежных, случайных людей, дружите только с теми, в которых вы уверены на сто процентов.

      К чему он это сказал,