– Как дела, дядюшка Казем?
– Неплохо.
– Сына своего привел?
– Что, слепой, что ли? Сам не видишь!
– Может, споешь нам?
Отец приосанивается и начинает петь. Он поет городские народные романсы. Его голос разносится по мельнице. Звук его голоса смешивается с хрипами и скрипом вращающегося мельничного камня, звуками перемалываемых зерен пшеницы и ячменя. Мои глаза уже привыкли к темноте. Я ловлю сочувственные взгляды.
Мельник Али улыбается. Он берет наш мешок и сыплет зерно в воронкообразное отверстие сверху мельничного камня. Я смотрю на зерна пшеницы, которые медленно высыпаются из большой воронки в отверстие в жернове, а из-под него сыплется мука. Я мечтаю о том, чтобы вся пшеница мира была моей, чтобы дедушка не печалился.
Кто-то спрашивает: «Дядя Казем, твой сын ходит в школу?» Я отвечаю: «В этом году я пойду в новую школу».
Какая-то женщина достает из кармана и дает мне горсть изюма. Я прячу его себе в карман. Я ем изюм и иду с отцом. Отец взвалил себе на плечи мешок с мукой и, напевая песни, проходит мимо лавок. Кто-то замечает:
– Видно, сегодня дядюшка Казем в хорошем настроении.
Даже когда отцу лучше, я должен быть рядом с ним. Если меня не будет рядом с ним, то он может с этим мешком муки забрести Бог весть куда, в соседние деревни. Когда я с ним, он спокоен и идет туда, куда я ему скажу. Когда я с отцом, бабушка и дедушка не волнуются. Обычно я иду впереди, и отец следует за мной, спокойный и довольный.
Глава 17
Приходит Сакине, чтобы испечь нам хлеб. Она приходит рано утром. Сакине ставит большой котел на огонь и греет воду. Она хорошо печет хлеб. Дедушка всегда хвалит ее хлеб. Он говорит: «Сакине уже 30 лет печет для нас хлеб». Было время, когда у нас был достаток, и у дедушки в доме бывало много гостей, и его называли не просто Насрулла, а Насрулла-хан. Хлеб пекли каждый день и съедали. Сейчас мы печем хлеб раз в неделю, а в остальное время Сакине ходит по домам и печет хлеб людям. Я никогда не видел ее мужа. У нее есть сын, который пасет нашу корову и других коров.
Бабушка говорит: «Сакине – преданная женщина и нас не бросает».
Сакине говорит мне: «Пойди собери и принеси хворост, я испеку тебе сладкую булочку». Я иду в сад, собираю под деревьями сухие ветки и приношу к очагу. Я складываю хворост около танура – глиняной печи – рядом с полынью и колючками.
Сакине по пояс наклоняется в танур и прилепляет тесто к стенкам печи. Она вынимает из печи поджаренный горячий хлеб и кладет сверху, чтобы он остыл. Как же хорошо пахнет свежий хлеб! Я стою в стороне и наблюдаю. Некоторые куски теста не прикрепляются хорошо к стенкам печи и падают в огонь. Сакине расстраивается и выговаривает мне: «Сколько раз тебе говорила – не стой рядом с тануром! Когда мальчишки стоят рядом с печью, то хлеб не получается». Говоря о мальчишках, она имеет в виду меня, и то, что хлеб не получается, означает, что тесто не прилипает к стенкам