Зоя, как загипнотизированная встала, открыв рот, и обшарила пристальным взглядом странного горбоносого мальчика в тельняшке. Придя в себя, спросила:
– А это кто такой?
– Это мой внук Ермолай. Из города приехал, – неожиданно для себя ляпнул дед. Зная, что Зоя сейчас начнет с пристрастием обо всем расспрашивать, – а ему же, напротив, хотелось, чтобы любопытная соседка поскорее убралась восвояси, – он соврал не раздумывая.
– А чего он у тебя зеленый-то весь? И что с его носом?
– Да болеет он, Зоя. Болеет ветрянкой. Зеленый, потому что я его зеленкой обработал, а нос у него просто опух из-за болезни. Вылечим, все вылечим, пошли, скипидар тебе дам.
Дед Макар подхватил Зою под локоток и вывел из избы. Через несколько минут из сеней послышались кашель и невнятное бормотание, скрипнула входная дверь, это вернулся дед. С его приходом по дому начал расползаться резкий запах скипидара.
– Вот ведь, старость не радость… Руки трясутся. Пока переливал скипидар Зойке, весь облился, – расстроился сердобольный старичок.
У Ермолая было обостренное обоняние, и, чтобы не дышать неприятным запахом, он еще сильнее втянул в себя нос. На месте неуклюжей горбатой закорючки теперь красовался аккуратный носик-пуговка. В таком виде его физиономия совсем перестала отличаться от человеческой, и, если бы не зеленая кожа, Ермолая вполне можно было бы принять за земного мальчишку.
В этот день по деревне благодаря стараниям Зои Епишиной расползлась новость о больном зеленом внуке Макара Чибисова.
Глава 5. Русская печь
Посреди избы, словно крепость, возвышалась большая русская печь. Ее нарядный вид был слегка подпорчен закопченным широким сводом топки. В летний период дед пару раз в неделю разводил в ней огонь, чтобы сварить в чугунке суп или что-нибудь испечь. В другие же теплые дни он всю пищу готовил на плитке. Как раз накануне дед сварганил в печке ароматные щи, и сегодня ее массивные кирпичные стены еще хранили тепло от сгоревших поленьев.
Ермолай подошел к непонятной белой конструкции поближе и положил ладонь на ее теплый бок. Дед Макар улыбнулся, шагнул к пришельцу, встал рядом и также прижал свою морщинистую ладонь к выбеленной печной поверхности:
– Это печка, она и согреет, и накормит. Вы, городские, небось, не видели такого никогда.
– Это печка, на-кор-мит, – несуразно повторил пришелец.
– Да, правильно, печка. Вот по этим ступенькам можно залезть наверх и на ней спать.
Старик отдернул занавеску, которая, свисая с потолочной жерди, скрывала верхнюю часть печи от посторонних глаз, и, потрогав себя за поясницу, медленно взобрался по деревянным ступенькам. Находиться здесь было приятно, – как в теплом уютном гнездышке. На печке лежал пухлый, пропахший соломой матрас. Сверху он был заботливо прикрыт выцветшим одеялом с подушкой, а по периметру матраса выступали гладкие деревянные бортики. Бортики служили ограждением,