На всякий случай прячу купюры и монеты в карман джинсов. Это, к слову, единственная вещь, оставленная мне разбойниками.
Дальнейшие поиски были вознаграждены обнаружением прямоугольной пластины, именуемой «банковской картой», трех ключей с побрякушками, пачки сигарет, зажигалки, мобильного телефона и уже знакомого мне ножа с выдвигающимся лезвием.
Память носителя подсказала, что с помощью банковской карты можно добыть деньги из устройства под названием «банкомат». Ключи от жилищ разбойников мне не особо нужны – выбрасываю. С курением я в прежней жизни не сталкивался. Белые цилиндрики приводятся в действие зажигалкой, после этого человек вдыхает вонючий и не очень полезный дым. В топку. Мобильный телефон, судя по всему, мой. Разбойники отняли его перед приколачиванием худосочного тела к кресту.
Нож меня заинтересовал.
Жмешь на кнопку – выскакивает лезвие. Чтобы спрятать клинок в рукоять, необходимо нажать кнопку повторно. Чтобы случайно себя не порезать, можно сдвинуть рычажок предохранителя. Очень удобно, в моем мире такого нет.
Распределяю карточку, нож и телефон по карманам. Пальцы не слушаются, из запекшихся ран на ладонях сочится кровь. Я опять перемазался. Напрягает.
Хорошо бы решить вопрос с одеждой.
Осматриваюсь в поисках шмоток. В моем лексиконе всё больше непривычных слов, включая сленговые. Шмотки, например. Я хорошо понимал бандитов, которые со мной разговаривали, но, если вдуматься, язык для меня чужой, инородный. В повседневной жизни предпочитаю общаться на высоком тшумехском наречии, валдоррцы же пользуются джамским диалектом. А здесь…
Русский.
Никогда о таком не слышал.
Ладно, замнем.
Шмотки.
Исследую окрестности и обнаруживаю за мусорными баками грязную черную футболку. Натягиваю – размер мой. Уже что-то. Мне повезло, что в этом городе нет холодной зимы. Точнее, есть. Но сейчас, если верить имеющимся воспоминаниям, самый разгар лета.
А вот и носки с кедами.
Обуваюсь, завязываю шнурки. Повторно осматриваюсь и, о чудо, нахожу свой выпотрошенный рюкзак. Рядом валяются ключ с «чипом», крохотная бутылочка с питьевой водой и разорванная книга. Запихиваю пожитки в котомку. Водой промываю раны, привожу себя в относительный порядок и делаю небольшой глоток. Похоже, меня мучает жажда. Надо бы купить еще воды, но в лавку заходить страшно – привлеку лишнее внимание горожан.
Перекладываю вещи из карманов в рюкзак.
Выхожу из тупика.
И в ужасе прижимаюсь к стене дома. На меня обрушивается безумие в чистом виде. По тротуарам снуют люди – мужчины, женщины, дети. Все они одеты непривычно, многие держат мобильники возле уха и разговаривают с кем-то невидимым. А по проезжей части движется кошмарный поток металлических чудовищ. Стремительные повозки несутся со скоростями, немыслимыми без магического вмешательства. Внутри этих штук заперты человеческие