Стрельба и крики затихли. Мир вокруг словно замер. Дверь лежала поодаль от меня, а я не могла пошевелиться. Кажется, изо рта медленно текла кровь.
Говорят, в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами, – но не в моем случае. Видимо, я так и не успею до конца вспомнить свою жизнь.
– Александр, – прошептала я.
Веки отяжелели и начали закрываться. На душе внезапно стало так спокойно. Больше не было боли, нет печали и тревог. Я не чувствовала их. Я вообще ничего не чувствовала. Теперь – так легко. Темнота поглотила сознание.
Глава 3
Тонкая грань вменяемости
– Ну же, глотай, – умоляюще уговаривал кто-то. – Пожалуйста.
Я поддалась и принялась судорожно глотать жидкость, которую вливали в меня силой. Открыв глаза, я обнаружила, что лежу в своей постели, а надо мной навис Джеймс. В ладони он сжимал колбу с прозрачной жидкостью.
– Какого?.. – завопила я.
Я поднялась, отчаянно вжимаясь в подушки. Изорванную одежду телохранителя покрывали пятна крови. Из бедра правой ноги торчала сломанная кость. Но меня испугало даже не это. Глаза Джеймса были ярко-желтыми и совсем не походили на человеческие. Волчьи. Это были волчьи глаза.
– Камелия, все хорошо. Я же говорил, мне можно доверять, – миролюбиво произнес он.
Джеймс сделал два шага назад и, видимо, доказывая свои слова, осторожно поднял ладони.
– Кто ты? То есть – что ты? – дрожащим голосом спросила я, даже как-то подзабыв, что вообще-то сама должна быть давно и надежно мертва.
– Вы и сами знаете ответ, – осторожно сказал Джеймс.
Телохранитель отступил еще на несколько шагов и сел в кресло.
«Верь тому, что ты видишь. В этот раз будет легче», – пронеслись перед глазами слова из записки.
Так не о шизофрении, значит, шла речь! Это, безусловно, радует. Наверное.
Я даже немного успокоилась, как будто такое объяснение в порядке вещей. А может, дело было в том, что оборотень находился на достаточном от меня расстоянии. К тому же он выглядел гораздо хуже, чем я себя чувствовала.
Чтобы не смотреть в его странные глаза, от которых мне все же было не по себе, я опустила взгляд на свою безнадежно испорченную рубашку. Зеленый шелк превратился в тряпку со следами грязи и травы и огромными багровыми пятнами уже засохшей крови. Сделав шумный вздох, я пришла к выводу, что моя грудная клетка все же цела. Интересно. Значит, когда Джеймс зарычал на Артура – мне не показалось. И хищный оскал Артура – тоже не показался.
«До тебя я жил вне времени, не замечая годы, дни, часы, минуты. Я был мертв не только телом, но и душой», – снова подсунула мне память строки Александра.
Если я не страдаю шизофренией – значит, и правда свернула Катарине шею. А еще это значит… нет, это лучше спросить у него. Уточнить, так сказать.
– Тот официант – он ведь не обзывался, когда сказал, что Артур – упырь,