Танцевал он самый строгий и воинственный вариант, который только помнил. Более того, левую руку он положил на бедро – так, как это делали офицеры, придерживая клинок у бедра, даже когда этого клинка и не было. Насмешливо поглядывая на майора и капитана, он танцевал с прямой спиной – мелькали только ноги. Это выглядело настолько воинственно, красиво и непривычно, что секунд-майор улыбнулся и, сняв кивер, поклонился, признавая пора- жение.
– Я же говорил, выкрутится, – негромко сказал Осинский, наклонившись к Пушкареву.
– Да я и не сомневался, – с какой-то странной интонацией ответил тот, – просто ожидал, что как-то по-другому.
– Да уж, – хмыкнул секунд-майор, – я тоже ожидал, что он просто объявит себя дворянином. А тут… Вроде как таится, но даже не понимает, что таким танцем буквально кричит о прекрасных учителях и родовитости, привлекая еще больше внимания.
– Да, может, и не понимает, – протянул ротмистр, – если воспитывался не в Европе.
В ответ на вопросительно поднятую бровь он отмахнулся:
– Не сейчас – это пока только догадки.
Глава 6
С этого дня в его контубернии началась совсем иная жизнь. Игоря приняли за своего. Выделили лавку для сна – широкую, немногим у2же привычной ему односпальной кровати; тонкий войлок, чтобы укрываться, и набитый сеном мешок в качестве матраса, от последнего попаданец сразу же отказался, попросив обычный войлок. Дали и сундук с многочисленным имуществом: сапоги и опорки, мундир и старенькую мещанскую одежду для грязных работ; щетку для одежды и всевозможные «аксессуары» для двух «служебных» лошадей.
– Сходи-ка за водой, – сунул ему ведра в первый же день действительной службы конопатый Андрей, как только Игорь вернулся в избу после упражнений с клинками. Безропотно взяв деревянные тяжелые ведра, он натаскал воды и спросил Андрея:
– Еще чем помочь?
– Да чем ты поможешь – ты ж из бар, явно руками работать не привык, – неожиданно словоохотливо ответил тот.
– Ну так надо же привыкать.
Так и повелось, что Русин взял на себя немалую часть хозяйственных хлопот – готовку, починку одежды, еще какие-то мелочи. За это его освободили от уборки того же навоза – уланам почему-то неловко было видеть его с вилами. Чистить лошадей, которых выдали попаданцу, пожалуйста, но с навозом – ни-ни. Лица у солдат сразу делались деревянными, и вилы отбирались. То же самое было и другими «грязными» работами. В чем тут причина, он пока не разобрался, а сослуживцы не спешили его просвещать.
К