– Да.
– Отлично. Я приеду часам к одиннадцати. Подготовьте и сына. А еще лучше просто возьмете его с собой на летный полигон. Сам все увидит, быстрее поверит.
– Хорошо. Только давайте в двенадцать? Я точно не знаю, когда няня приведет сына. Я не знала отпустят ли меня сегодня и просила ее оставить Клима у себя…
– Хорошо. Как вам удобно.
– Летный полигон?
– Вы все увидите. А теперь слушайте меня внимательно и сосредоточтесь. Готовы?
Феликс
– Да не кипятись ты, Фел! Она – женщина. Ее поймали, заперли, запугали. Дай ей время успокоиться!
– На самом деле, ну чего ты завелся?
– Да перестань ты себя уже накручивать!
– Ну что ты, совсем женщин не знаешь? Сейчас они на тебя злятся, а завтра ластятся, будто кошки. Моя жена – в точности такая. То она на меня орет, как потерпевшая и даже близко к себе не подпускает. А то спустя пару часов сама обнимает и прижимается…
– Фел, ну давай уже без экстрима. Женщине нужно прийти в себя. Уверен, потом она передумает…
Герман и Тимур убеждали альфу не отправляться в элитную полицию оборотней, которая почти каждый день занималась самыми опасными преступниками среди двусущих.
В ПОН – полицию оборотней особого назначения. И как раз сейчас – какая удача! – шла поимка похитителей одиночек: волков и верберов для пересадки органов богатеньким людям. На черном рынке такие органы стоили целое состояние. Тем более, что после пересадки больному не требовалось принимать имуннодепрессанты. Он мог вести обычный образ жизни. Органы оборотней приживались у людей так, словно всегда им принадлежали.
Феликс не хотел больше оставаться в поселке. Всем сердцем и телом рваться к нэнги, которая ясно дала понять, что больше не желает его видеть. Он просто не мог так существовать дальше. Не мог не видеть ее. Но и видеть ее такой: отстраненной, холодной тоже оказался не в силах.
Все внутри альфы переворачивалось, все болело. Вновь хотелось содрать с себя кожу, убивать… убивать…
Или умереть.
Уж лучше так. Когда рискуешь жизнью не так сильно переживаешь из-за ее бессмысленности. Феликс уже проходил через все это, когда погибла вся его семья.
Отец и мать его служили в той самой полиции, были напарниками и работали в связке.
И в одной из схваток с преступниками получили смертельные, даже для верберов, ранения.
Несколько дней их пытались выходить. А потом все разом закончилось.
Закончились теплые домашние посиделки. Вечера, когда дружная семья верберов собиралась вместе за большим столом. Мама наряжалась в красивые платья, обязательно по фигуре, приталенные. Отец одевался по-домашнему, в спортивные брюки с футболками.
Сын и родители делились впечатлениями, рассказывали друг другу о планах на будущее.
Мама чмокала Феликса в щеку, когда утром отправлялась на службу. А отец жал ему руку… Все закончилось в одночасье…
Тогда Феликс и пошел служить в ПОН. И работал там достаточно долго. Пока не утихла