Продолжала вести блог, в основном о путешествиях. Предпочла бы писать материалы по профессии, но где взять такой материал. Оставались горы, пешие маршруты, роуп-джампинг[3], боевые единоборства.
Зимой перебивалась на фрилансе. Финансовую помощь от отца не принимала принципиально, тем более после того, как тот перекрыл ей все пути трудоустройства по полученной специальности. Думал, пропадёт Слава, придёт на поклон, найдёт «нормальную работу», будет бегать по коридорам телестудии с папкой в руках, заглядывать в глаза именитому ведущему, вилять хвостом перед его регалиями? Или того хуже – замуж выйдет или хотя бы постоянным мужчиной обзаведётся, отношения строить начнёт? Сейчас!
Весной Слава узнала по своим каналам, что можно попасть на военную базу, написать репортаж для небольшого, набирающего обороты издания. Через знакомых, правдами и неправдами, добилась разрешения составить компанию сестре, которая вздумала направиться в проблемный регион с гуманитарной миссией от фонда «Надежда», которой руководили Калугины.
Слава Лялю поддерживала. Идейно она была за благотворительность, тем более фонд существовал больше пяти лет, зарекомендовал себя с лучшей стороны. Однако иллюзий не питала.
Куцей телогрейкой душу не согреешь. Чтобы остановить то, что происходит в регионе, необходимо было показать людям правду. Такой, какая она есть. Без прикрас, осуждения, выказывания своей позиции, угождения любой из сторон конфликта, а сторон этих было насчитано. Журналисты не имеют права молчать. Общественность должна быть в курсе происходящего.
Мечты о раскрытии глаз общественному мнению и журналистских лаврах длились недолго. Отец и здесь протянул руку. Приставил «телохранителя» к сёстрам, что, в общем-то, было ожидаемо. Ужас состоял в том, кто был этим «телохранителем».
Андронов Вячеслав Павлович, собственной лизоблюдной персоной. Просто наказание какое-то. Рок!
На погонах всё ещё красовались звёзды майора. Не помогло подмахивание генералу, не сложилось, не срослось. Решился на ещё один заход. Отлично, просто шикарно! Хотелось рвать и метать, матом визжать хотелось.
Славу едва не вывернуло, едва она увидела отутюженного майора, гладенького, аккуратненького, такого приторно сладкого, с модельной стрижкой по уставу, в начищенной до лакированного блеска обуви, выбритого до гладкости байкальского льда, не меньше.
Феномен какой-то, честное слово. Она видела, как немногочисленные женщины, попадающиеся на военном аэродроме и базе, глазеют на Андронова, строят ему глазки, у неё он не вызывал ничего, кроме откровенного неприятия. Даже внешне,