Она распахнула глаза, посмотрела на невозмутимую Славку, едва не заорала на сестру, чего не случалось никогда в жизни.
Всё, что происходило до этого – плохо, очень плохо, отвратительно, ужасно, в лучших традициях третьесортных боевиков, но над всем этим висело облако уверенности, что их каким-то образом вывезут отсюда. С этих… позиций! Хотя бы, чтобы папа-генерал публично выпорол.
Сейчас, в это мгновение, прямо в этот миг, облако обратилось ледяным дождём и рухнуло стеной на Лялю, окатив пугающим до одури холодом.
– Вот скажи мне, Дашунь, – капитан посмотрел с нежностью на хирурга, которая не отрывала глаз и рук от его плеча. – Зачем женщины на войну едут? За какой такой надобностью?
– Все за разным, – спокойно ответила Даша. – По долгу службы, за деньгами, за мужиком нормальным, присралось.
– Женщина дома должна сидеть, жрать готовить, вкусно. Ноготочками перед подружками хвастаться, платьюшки покупать, чтоб нарядные, с кружавчиками там, оборочками, рюшками. Мужика своего с мамонтом ждать, верно и преданно, а не вот это вот всё, – выразительно обвёл взглядом «помещение».
– Гусь, тебя не слишком смущает, что плечо твоё прямо сейчас женщина обрабатывает? И что вытащила тебя в прошлый раз тоже женщина. Погиб бы смертью героя, может, улицу в честь тебя назвали, а не на трусишки с сердечками сейчас любовался.
– Да какая ты женщина, Дарья! Ты – огонь!
– Вот и молчи, раз огонь! Разговорился, расхорохорился, хвост распушил, куда тебе с добром. Утка ты ощипанная, а не гусь, – фыркнула Даша. – Всё, вали отсюда! – затянула повязку сильнее. – Завтра придёшь.
Оделся капитан так же демонстративно, стриптиз в обратной перемотке устроил, подмигнул на прощанье Славке и вышел.
Через минуту появился Вячеслав Павлович, в камуфляжной форме, берцах, взлохмаченный, с пятнами крови на рукавах и груди. Волок на себе Славку с Михой, остались потёки.
Глянул на подопечных. На Лялю с откровенным сочувствием, попытался выдавить подбадривающую улыбку. Вышло откровенно плохо, он и сам это понял, пресёк попытку. На Славку поглядел, как на раздражающее насекомое, надоедливое, но, как назло, занесённое в красную книгу. Прибить одним хлопком нельзя, а чертовски хочется.
– Спасибо, что приглядели, – обратился он к медикам, показывая взглядом на Лялю и Славку.
– Обращайся, майор, – с усмешкой ответил Анатолий Юрьевич.
– Ну что, пошли устраиваться, – сказал Вячеслав Павлович, смотря в упор на Славу. – Вы, Владислава Степановна, кажется, репортаж в настоящей боевой обстановке хотели написать – напишите.
– Отлично! – ответила Слава поднимаясь. – Надеюсь, номер у нас будет со всеми удобства.
– Из удобств только я, из мишленовской кухни – солдатский паёк. Шагаем, шагаем, дружненько, рядком, – прошипел он.
Ляля могла поклясться, что только неимоверные усилия воли останавливали Вячеслава